Кампания Глеба Бабича: прикоснись к реальности
В условиях почти полной зачистки независимой политики демократический социалист Глеб Бабич собирает подписи для регистрации в качестве кандидата в Мосгордуму. Чтобы собрать их, штаб Бабича организует работу более 80 сборщиков и проводит встречи с избирателями по актуальным местным проблемам. Кампания проходит под лозунгом «Мир. Равенство. Будущее». Есть ли шанс на регистрацию? Зачем идти на выборы в 2024 году? Что из себя представляет районное самоуправление на практике? Владимир Кочнев ищет ответы у кандидата Глеба Бабича — кандидата в МГД от Теплого Стана, Коньково и Беляево, главного редактора газеты «Теплостанский актив».
– Уже много лет независимых кандидатов стараются недопустить на выборы, а с вводом дистанционного электронного голосования (ДЭГ) результаты голосования полностью непрозрачны, их фальсифицируют. Зачем сегодня выдвигаться на выборы?
Мне кажется, именно поэтому и нужно баллотироваться на выборы в 2024 году, потому что чем хуже ситуация, тем выше моральный долг у активных людей участвовать в политике. Избирательная кампания — это хороший легальный способ заниматься политикой.
Избирательная кампания также позволяет собрать большое количество единомышленников, большое количество ресурсов для проведения агитации. Я понимаю, что, если бы у нас не было этой кампании, у нас было бы сейчас значительно меньше людей в команде, которые бы вместе со мной занимались тем, чем мы занимаемся — реполитизацией людей и борьбой за общие права. То есть для меня, в первую очередь, избирательная кампания — это окно возможностей для проведения агитации, для сбора сторонников для того, чтобы показать огромному количеству людей, что у современной власти и её повестке есть альтернатива. И эта альтернатива находится не где-то там за рубежом, она находится здесь, и она готова бороться.
– Используя выборы как трибуну для агитации, за что вы агитируете? За конкретные левые идеи, за честную репрезентацию местного сообщества?
Мы ведём агитацию за демократические принципы управления городом. Мы показываем людям, что они должны иметь право управлять тем районом, городом, двором, в котором они живут. Я вижу у людей огромный запрос на участие в принятии решений, то есть, по сути, на участие в политике. Хотя многие разочарованы, многие считают, что это бессмысленно, запрос на такую низовую политику очень большой. Мы помогаем создавать сильное самоуправление, которое сможет отстоять свои права – и это отзывается в людях, несмотря на все попытки [власти] воспитать в них неприязнь к политике. Это наше большое конкурентное преимущество перед другими кандидатами, не только в нашем избирательном округе, но и вообще [во всем городе].
На мой взгляд, это очень левая идея: под демократией мы имеем в виду не либеральную демократию, которая обычно всплывает у людей в голове, а низовую, местную, рабочую демократию. У людей удалось воспитать неприязнь к слову «демократия»: они сразу вспоминают Ельцина и 90-е. Но если сначала объяснить, какие смыслы ты вкладываешь в это слово и только потом сказать, что ты демократ, то у человека резко меняется представление о демократии вообще.
Мы занимались этим два года до кампании и планируем продолжить после неё. Занимались построением «Теплостанского актива», нашего независимого районного сообщества, которое помогает людям реализоваться, объединяться и вместе, в рамках этого сообщества, коллективно бороться за свои права.
– А насколько это долгосрочное сообщество? Мне говорили, что подобные сообщества, собирающиеся вокруг подобных районных газет в Москве, они развалились после начала специальной военной операции. Устойчивы ли они к штормам внешней политики?
Наше сообщество не развалилось после начала СВО: наша газета буквально была зарегистрирована 24 февраля 2022 года. При этом все началось не с газеты, а с создания телеграм-канала и объединения районных активистов – это было в декабре 2021 года. Мы пережили начало СВО, мы пережили мобилизацию, мы пережили мятеж Пригожина. А, между прочим, пригожинские колонны должны были проходить прямо через Теплый Стан. Когда они двигались по трассе М4 в сторону Москвы, у нас прямо в Теплом Стане строили баррикады и сгоняли военную технику. Мы оставались здесь и вели репортажи с места событий. Мы все это пережили. Мы, я думаю, переживем еще многое.
Мне кажется, наш опыт доказывает, что районные сообщества могут существовать в долгосрочной перспективе и, более того, развиваться. Потому что все это время мы не просто жили ради самосохранения. Нет, мы развивались, мы все это время набирали сторонников, мы вели общественные кампании. И я думаю, что эта избирательная кампания еще сильнее укрепит наше сообщество. Потому что мы раньше работали только в Теплом Стане, теперь у нас еще есть кампания и в Коньково. Соответственно, после завершения этой кампании я надеюсь, что у нас появится какое-то сообщество в Коньково и Беляево, которое будет нам дружественно и будет вместе с нами работать на одну общую идею о создании демократического самоуправления.
– Ты выдвигаешься на основе урбанистической платформы в Москве, где считается, что мэр Сергей Собянин перестраивает город по принципам «урбанистической науки»: велодорожки, выделенки, платные парковки. Тяжело ли жителям различить твою повестку от повестки мэра города?
Есть несколько подходов к управлению городом. Есть подход технократический, который подразумевает, что есть набор специалистов, в том числе урбанистов, которые знают, как нужно строить хорошие города. И вот эти урбанисты сидят в мэрии Москвы и принимают решения. Например, что невыгодно делать женские консультации в каждой поликлинике в каждом районе города Москвы, что правильнее сделать несколько крупных центров женского здоровья. При этом их совершенно не волнует, как к этому относятся жители города, которые в итоге этими центрами женского здоровья будут пользоваться. Это вот подход современной мэрии Москвы. Есть подход демократический, сторонником которого являюсь я. Я считаю, что «как нужно» могут знать только локальные сообщества. Нужны им женские консультации или им нужны центры женского здоровья. Нужна им переукладка бордюров или нужно им отремонтировать детские площадки. Мэрия опирается на специалистов, я – на местных жителей.
– А как тогда работать с, например, автомобилистами? Они тоже местные жители.
Во-первых, их надо уважать. Нельзя говорить: «вы все козлы, потому что ваши машины загрязняют окружающую среду и увеличивают эффекты глобального потепления, поэтому заткнитесь и пересаживайтесь на велосипеды». Нет, нет. Нужно уважать вот такие сообщества, нужно с ними поддерживать постоянный диалог.
Я приведу простой пример. Идет, значит, благоустройство около одного из домов. Приходят автомобилисты к главе управы, говорят: «нам не хватает мест для машин, заасфальтируйте, пожалуйста, газон». Глава управы бежит к Мосавтодору, просит их заасфальтировать участок. В этот момент подключается второе сообщество, экологи, которые видят, что у них начинают асфальтировать газон.
Бегут к главе управы, говорят: «вы что, с ума сошли? У нас и так в Москве и районе зеленых насаждений все меньше с каждым годом, а вы собираетесь просто так, за рамками проекта, асфальтировать газон!» Глава управы не понимает: «ой-ой, а вот ко мне тут приходили автомобилисты, говорили асфальтировать, что же мне делать?»
Здесь нужно понимать, что практически всегда между такими сообществами можно найти компромисс. Мне кажется, роль депутата в том числе заключается в том, чтобы эти разные сообщества с разными интересами сводить друг с другом, выстраивать между ними диалог и находить компромисс.
Роль депутата в том числе заключается в том, чтобы эти районные сообщества с разными интересами сводить друг с другом, устраивать между ними диалог, находить компромисс.
Я не езжу на автомобиле, у меня даже нет водительских прав. Я считаю, что за общественным транспортом – будущее. Но нельзя просто взять и начать требовать запрета автомобилей. Запрет – худший [способ перемен] из всех возможных. Нужно создавать инфраструктуру, чтобы люди добровольно пересаживались из машин – это дорогое удовольствие вообще-то – на более удобный общественный транспорт.
– Как ты работаешь с местными жителями, местными сообществами?
В районе есть много разных людей: собачники, «гаражники», «мамочки», экологи и многие другие. Вместе с «мамочками района», как они сами себя называют, мы проводили общественную кампанию за возврат женской консультации в район. Они за неделю собрали более тысячи подписей — это невероятное достижение, даже мы не способны были тогда собрать столько за такой короткий срок.
Cамое главное в общении с районными сообществами показать, что ты не классический политик, который сейчас пришел на момент выборов, попиарился за их счет, собрал их голоса и потом скроется в закат. Очень важно доказать людям, что ты на самом деле их друг и что ты пытаешься им помочь абсолютно бескорыстно. Мы живем в капиталистическом обществе, которое воспитывает в людях подозрение в корысти ко всем остальным. Это кажется глупостью, что человек безвозмездно людям помогает.
У нас была встреча по шлагбаумам, на которой я начал рассказывать, что нужно сделать это и это, провести общее собрание собственников, что мы готовы с этим помочь… И буквально первый вопрос, который мне задали, на возмездной ли основе я собираюсь им помогать? Для меня это было даже немного оскорбительно, но я объяснил, что да, у меня есть корыстный интерес, но он заключается в том, что я просто хочу, чтобы у нас в районе сформировалось местное самоуправление. Денег я за это никогда не беру.
– Как дела на кампании? Как в ней участвуют люди, чему учатся, с чем сталкиваются?
У нас большой избирательный штаб, в котором есть, в котором работает, мне кажется, около полутора сотен человек. Они работают на разных должностях: от менеджеров до сборщиков подписей – их большинство. Они ходят от квартиры до квартиры, или подходят к прохожим на улице, приобретая бесценные коммуникативные навыки.
Самое главное, они начинают лучше вообще понимать структуру нашего общества. Потому что можно долго с умным видом ходить и рассуждать о том, какое у нас общество и что у нас за люди в обществе в этом живут. Но пока ты не подойдешь к нескольким сотням людей и с ними не поговоришь, у тебя не будет реального представления о том, что они из себя представляют. Об этом пишут сами сборщики, что они встречают очень много разных людей и лучше начинают понимать, кто вообще их окружает. На мой взгляд, это очень полезно и для сборщиков, и для людей, с которыми они общаются.
– То есть, выйти сейчас собирать подписи за Глеба Бабича – это значит «потрогать траву», прикоснуться к реальности?
В каком-то смысле, да: выйти из своего информационного пузыря, увидеть реальных людей.
Сбор подписей заканчивается в субботу 6 июля. Если вы прописаны в Теплом Стане, Коньково или Беляево, успейте поставить подпись очно или на Госуслугах. Если нет, то присоединяйтесь к команде сборщиц и сборщиков подписей: на момент публикации осталось собрать 1085 подписей из 5646.
Июл 4, 2024
Рабкор.ру
https://rabkor.ru/columns/interview/2024/07/04/gleb-babich-campaign-touch-reality/
Gregory's Server
