Археологи из Института археологии РАН и Нижегородского государственного историко-архитектурного музея-заповедника обнаружили в муромском могильнике на правобережье Оки свидетельства тесного взаимодействия между муромой и славянами в X–XI веках. Эти находки включают византийские бусы, древнерусские украшения и другие предметы, указывающие на участие муромы в международной торговле.

«Раскопки на 2-м Звягинском могильнике впервые показали, что правобережная мурома жила здесь вплоть до середины XI века. Дальнейшие работы на некрополе помогут выяснить, как и почему исчезло одно из финских племён, было ли это вызвано ассимиляцией муромы древнерусским населением или какими-то иными процессами», — рассказала Ольга Зеленцова, руководитель Волжской экспедиции ИА РАН.

Как известно, семьи общественных насекомых – муравьев, термитов, пчел – состоят из разных «каст»: размножающихся самцов и самок и бесплодных особей-работников (рабочие, солдаты, няньки и др.). Ранее уже были получены свидетельства, что подобные сложные сообщества с разделением труда могут быть и у представителей трематод (Trematoda) – класса плоских паразитических червей.

Трематоды, или, как их еще называют, сосальщики или двуустки, вызывают биогельминтозы, первым хозяином которых обычно являются моллюски (например, описторхоз). В целом же их сложный жизненный цикл включает ряд последовательных стадий (от яйца до половозрелой особи), которые протекают в организмах нескольких хозяев, в том числе рыб и млекопитающих.

Гипотезу о наличии у трематод ранжированного социального сообщества ученые из Института океанографии Скриппса (Калифорнийский университет в Сан-Диего, США) доказали на примере червей Haplorchis pumilio.

Ученые и раньше находили у некоторых видов трематод особей, очень похожих на «солдат», но в их организмах все же была репродуктивная ткань, хотя и неактивная. В колониях неполовозрелых личинок Haplorchis pumilio, обитающих в улитках, ученые обратили внимание на особей, существенно отличавшихся внешне от основной массы паразитов. Очень мелкие, он имели мускулистые гигантские (в пять раз больше обычных!) глотки, напоминающие увеличенные мандибулы солдат-муравьев. При этом у них полностью отсутствовали репродуктивные ткани, в противоположность своим соседям.

В условиях эксперимента эта стерильная каста воинов, в отличие от своих миролюбивых репродуктивно зрелых и незрелых сородичей, активно нападала на паразитических трематод других видов, проникавших в их хозяина. Своим большим ртом они проделывали в теле чужака дыру, через которую высасывали содержимое.

По подсчетам исследователей, в местах обитания H. pumilio эти солдаты ответственны примерно за 90% смертей среди всех других трематод, заражающих улиток. Такая социальная организация может способствовать быстрому распространению и экологическому доминированию этого вида в Южной Калифорнии.

Начало кембрийского периода ознаменовалось быстрым ростом биоразнообразия — это событие называют кембрийским взрывом. В результате появились основные типы животных, которые населяют Землю и по сей день. Однако новые группы живых существ тогда возникли настолько быстро, что сложно понять, кто кого породил, а за вычурными и нехарактерными для более поздних животных признаками нелегко распознать систематическую принадлежность очередного кембрийца. Это в полной мере применимо к моллюскам (Mollusca) — чрезвычайно успешному и разнообразному типу животных, который процветает в самых разных современных экосистемах. Новая статья в журнале Science дополнила картину ранней эволюции моллюсков. В ней описан найденный в кембрийских породах на юге Китая новый вид и род моллюсков, названный Shishania aculeata и представляющий стволовую группу типа. В отличие от привычных нам улиток и двустворок, моллюск не имел раковины и был очень плоским, а его спинная сторона покрыта множеством тонких выростов (склеритов). Авторы уверенно отнесли шишанию к типу Mollusca из-за крупной ноги и мантии и предположили, что подобное строение имел предок всех моллюсков.

На меня напрыгнул док о Сахарове на основе, вроде как, дневников, и я вспомнил вдохновенные рассказы наших редкокнижников о том, как изучаются записи на полях книг, как носятся даже с маленьким клочком, на котором есть что-то, оставленное сильно прошлыми поколениями.
И как-то мой мозг закоротило. Мы как-то не пишем дневники, которые останутся в каком-нибудь культурном слое. Наши мысли на серверах, а сервера еще более смертны, чем люди, все одно, поддерживаются они корпорациями или энтузиастами. Интернет сам по себе огромный культурный слой, но еще более ненадежный, чем горящий торфяник.
С другой стороны, кто знает, придет ли еще раз время, когда каждой записке от обычного человека, но уже нашего времени, кто-то будет радоваться так же, как от скуки накорябанному "%имярек% был здесь" на стене собора.