Миллион сирийских беженцев готов вернуться на родину?
События вокруг стремительного падения режима Башара Асада в Сирии закономерно возглавили немецкую медийную повестку. Для более чем миллиона живущих в Германии сирийцев это, очевидно, «родной вопрос». Однако сложный спектр эмоций арабских мигрантов — от массового ликования до демонстрации радикальной символики и исламистских лозунгов — подогрели общественно-политический дебат. Вернутся ли сирийские беженцы на родину, как это обещала Ангела Меркель, или новый этап сирийской истории станет для ФРГ чем-то бóльшим, чем сугубо внешнеполитическим вопросом?
Свержение сирийского диктатора вызвало понятный всплеск демонстраций на улицах немецких городов. Но за массовым торжеством скрываются глубокие опасения: репрессивный режим Асада может смениться еще более репрессивным квази-теократическим, ведь главную роль, например, во взятии Дамаска сыграла декларативно джихадистская группировка Хайят Тахрир аш-Шам (ХТШ). Более того, народные гуляния отметились и политической подоплекой на грани симпатии к повстанцам, что, разумеется, актуализировало проблему интеграции беженцев.
Исследования показывают, что уровень безработицы среди этой группы населения доходит до 50%, а знание немецкого языка оставляет желать лучшего. Изолированное существование в рамках этнических и религиозных диаспор вместе с естественным культурным барьером создает социальное напряжение, а об истинном количестве фундаменталистов и сторонников исламистских группировок среди миллиона сирийцев в Германии остаётся только догадываться.
Немецкий политикум на обострение вопроса отреагировал с несвойственной себе оперативностью, а сжатый формат предвыборной кампании вместе с кризисной озабоченностью граждан проблемами экономики и миграции расширили пространство риторически дозволенного. «Ястреб» христианских демократов Йенс Шпан (CDU), например, предложил запустить стимулирующую возвращение беженцев программу — организовать чартерные рейсы и выплатить «прощальный бонус» в размере 1000 евро на руки. «Зелёные» и SPD, наоборот, предостерегли о поспешных решениях и обвинили сторонников идеи «ремиграции» в разгульном популизме.
Проблема, однако, сложнее, чем предполагает такая дихотомия подходов. Для организации упорядоченного потока сирийцев на родину сейчас нет ни правовых механизмов (с новым режимом в Сирии попросту отсутствуют дипломатические отношения), ни гуманитарных оснований: актуальная внешнеполитическая парадигма ФРГ покоится на ценностном принципе и саботирует перспективы мер в направлении Realpolitik без оглядки на универсальные права человека.
Впрочем важнее, что дамасская пыль еще не улеглась, а перспективы успешного государственного строительства и стабилизации в регионе крайне туманны. Пришедший к власти ХТШ находится в террористическом списке ООН и обложен санкциями; и даже с учетом влияния умеренных группировок в составе переходного правительства о демократических устремлениях новой власти говорить не приходится.
Мрачные перспективы продолжения гражданской войны в Сирии, с одной стороны, грозят новыми вызовами и для Германии. Всплеск радикализма и потоки беженцев, спровоцированные потенциальной интенсификацией конфликта, в частности, с курдами, могут оказаться очередным стресс-тестом для стабильности Европейского союза и его неолиберальных институциональных оснований — например, Шенгенского соглашения. С другой, бесперспективность ремиграции сирийской диаспоры обострит вопрос интеграции.
Но если что-то и можно вынести из пылающих дискуссий, то это очевидное укрепление в немецком политическом языке так называемых «правых нарративов» — миграционная политика, вплоть до требований депортаций, больше не табуированное поле. И этот дискурсивный сдвиг к нормальности во многом является заслугой AfD.
Миллион сирийских беженцев готов вернуться на родину?
События вокруг стремительного падения режима Башара Асада в Сирии закономерно возглавили немецкую медийную повестку. Для более чем миллиона живущих в Германии сирийцев это, очевидно, «родной вопрос». Однако сложный спектр эмоций арабских мигрантов — от массового ликования до демонстрации радикальной символики и исламистских лозунгов — подогрели общественно-политический дебат. Вернутся ли сирийские беженцы на родину, как это обещала Ангела Меркель,...
Чем ближе момент досрочных выборов, тем очевиднее, что немецкое медийное поле превращается в арену политической борьбы: с преждевременным стартом предвыборной гонки лозунги становятся громче, риторика — острее, а газеты, хотя и не всегда открыто, занимают стороны. Олаф Шольц (SPD) слишком молчалив и непопулярен, чтобы не покидать передовицы; Кристиан Линднер (FDP) еще не оправился от «D-Day»-скандала. Но что на счёт ключевых кандидатов от других партий? Роберт Хабек и Анналена Бербок из партии «Зелёных», например, в очередной раз получили дискурсивную поддержку государственных журналистов. Спровоцированный неприкрытым фаворитизмом скандал, однако, рискует подстегнуть эрозию доверия к государственным и окологосударственным институтам, а вместе с ним, в долгосрочной перспективе, — и популярность пресловутых «правых популистов».
В частности действующий министр экономики Роберт Хабек стал героем недавней программы Майбрит Ильнер на общественном телеканале ZDF. Правда, вместо журналистского анализа зрители увидели чуть ли не мифический образ политика: на фоне сначала кулуарных, а затем и публичных склок между Шольцем и Линднером, Хабек остался единственным «взрослым в комнате», способным нести государственную ответственность. Хотя ведущая попыталась задать критические вопросы, общий настрой передачи остался неизменно благоприятным для министра. Ему предоставили возможность избежать острых вопросов и сосредоточиться на самопрезентации.
Министр иностранных дел Анналена Бербок, в свою очередь, оказалась в центре параллельного скандала с аналогичным исходом. Выступая на заседании Совета министров ОБСЕ на Мальте, зелёный политик заявил: «Вы можете обманывать себя, но не мир, не 1,3 миллиарда человек в Европе». Проблема в том, что численность населения Европы значительно ниже — около 750 миллионов. Первоначально это заявление, содержащее явную ошибку, было опубликовано как в Немецком агентстве печати (DPA), так и на ZDF. Однако после волны критики и насмешек в социальных сетях, оба издания скорректировали цитату, заменив слово «Европа» на «регион ОБСЕ».
Как стало известно, DPA, на которую полагаются многочисленные издания, автоматически перепечатывающие её материалы, не только изменила текст без предупреждения аудитории, но и инициировала контакт с Министерством иностранных дел Германии, чтобы согласовать правку. То есть вместо того чтобы признать ошибку министра и прокомментировать её в редакционном порядке, СМИ фактически фальсифицировали реальность, защищая политическую репутацию Бербок. Пикантности этой истории добавляет тот факт, что DPA получает более миллиона евро финансирования от федерального правительства.
Иначе говоря, за один день союз «третьей» и «четвертой власти» нашел подтверждение дважды, а предвыборная кампания «Зелёных» официально стартовала с попытки установить гегемонию дискурса. Но по иронии судьбы такое неискусное обращение к ultima ratio ради тактических целей только усиливает общественное недовольство, одновременно педалируя критику как истеблишмента «в моменте», так и демократической системы в целом.
Чем ближе момент досрочных выборов, тем очевиднее, что немецкое медийное поле превращается в арену политической борьбы: с преждевременным стартом предвыборной гонки лозунги становятся громче, риторика — острее, а газеты, хотя и не всегда открыто, занимают стороны. Олаф Шольц (SPD) слишком молчалив и непопулярен, чтобы не покидать передовицы; Кристиан Линднер (FDP) еще не оправился от «D-Day»-скандала. Но что на счёт ключевых кандидатов от других партий? Роберт...
Фридрих Мерц «пришел в ужас» от идеи вдохновляться Хавьером Милеем В эфире своего шоу Сандра Майшбергер спросила у фаворита предвыборной гонки Фридриха Мерца (CDU), как он относится к недавним словам Кристиана Линднера (FDP). Призыв бывшего министра финансов… https://t.me/bundeskanzlerRU/1670
Чтобы понимать, насколько Мерц прогадал с принципиальной («пришел в ужас») критикой предложения Линднера: на комплиментарные реформам Милея материалы решились даже традиционно леволиберальные Die Zeit и SZ, а рейтинг CDU во вчерашних опросах просел на 1-2%, в зависимости от института.
В отношении самой волнующей граждан темы— экономики — все-таки лучше быть поактивнее. Впрочем, до выборов еще 3 месяца, и каждый из ключевых кандидатов не раз успеет как заработать, так и растерять заветные проценты.
Фридрих Мерц «пришел в ужас» от идеи вдохновляться Хавьером Милеем В эфире своего шоу Сандра Майшбергер спросила у фаворита предвыборной гонки Фридриха Мерца (CDU), как он относится к недавним словам Кристиана Линднера (FDP). Призыв бывшего министра финансов… https://t.me/bundeskanzlerRU/1670
По крайней мере именно с таким заявлением выступил лидер Свободной демократической партии Германии (FDP) Кристиан Линднер, чем по-настоящему потряс общественность. Немецкие либералы не впервые пытаются декларировать себя как принципиальных сторонников свободы, и сегодня эта стратегия, очевидно, продиктована кризисом доверия к партии и еще тлеющим скандалом вокруг спланированного саботажа правительства. Однако и здесь FDP наступает на те же грабли: шквал журналистской критики и нападки политических оппонентов заставил Свободных демократов пойти на попятный, отмежеваться от «политического стиля Хавьера Милея» и, наконец, похоронить экзистенционально необходимый шанс нащупать идеологический стержень.
Всё началось с вечернего шоу Карен Миозга, гостем которого и стал бывший министр финансов, чтобы обсудить развал правящей коалиции, скандал вокруг его подготовки и, разумеется, рецепты спасения стагнирующей немецкой экономики. С целью придать своей партии черту решительности на фоне печальных значений опросов, Линднер даже не побоялся заявить о необходимости Германии «позволить себе чуть больше Милея и Маска». Эти слова закономерно вызвали критику как «справа», так и «слева». Разница, однако, в том, что первые высмеяли пафос слов представителя вполне мейнстримной партии, бывшей частью правительства последние три года, а вторые услышали вызов системе.
Так, журналист ARD Георг Рестле обрушился на Линднера с обвинениями, назвав его курс «правоавторитарным популизмом в духе Трампа», и сравнил FDP с AfD, просто потому что депутатка последней вживую слушала Хавьера Милея. И, надо отметить, этого не стеснялась. Заявление Линднера раскритиковали и однопартийцы — особенно из левого крыла. Но как и в случае обвинений о выходе из состава непопулярного в народе «светофорного» правительства, вместо твердого признания приверженности своим принципам лидер либералов решил отступить. История закончилась тонкими оправданиями в твиттере: Милей для Линднера не пример, но и Венесуэлу 2.0 не хочется.
Тем не менее, кейс оказался крайне показательным. С одной стороны, Кристиану Линднеру надо отдать должное: cказанного не воротишь, и даже беглое упоминание благотворности реформ Хавьера Милея на федеральном канале поспособствовало тому, чтобы немецкий политический дискурс познакомился с идеями либертарианства, пусть и с опозданием. С другой стороны, в очередной раз для внешних наблюдателей выкристаллизовалась «ахиллесова пята» FDP — излишняя компромиссность.
Главная проблема Свободных демократов (FDP) — не столько в том, что они недостаточно радикальны или слишком умеренны. Проблема в отсутствии внутренней консистенции. Партия, которая некогда гордилась своим девизом «лучше не править вообще, чем править неправильно», превратилась в заложника коалиционных компромиссов и продолжает стесняться идейной твердости даже после разрыва с токсичным партнером в лице SPD и «Зелёных». Этот кризис идентичности закономерно подрывает доверие к либералам как к самостоятельной политической силе.
Особенно болезненным становится контраст с той же AfD. В отличие от либералов, делающих ставку на образ балансирующего игрока с эпизодическим обострением риторики, AfD демонстрирует завидную последовательность: не стесняется ассоциировать себя с такими фигурами, как Хавьер Милей, Илон Маск или Дональд Трамп, даже если это вызывает возмущение левой интеллигенции. И эта стратегия, как показывают опросы и результаты выборов, приносит дивиденды.
Собственно, современный немецкий либерализм, который представляет FDP, всё больше ассоциируется с попытками сохранить шаткий статус-кво. Такая позиция создаёт вакуум, который с лёгкостью заполняют более радикальные силы. Если FDP не хочет растерять остатки электората, ей стоит перестать бояться перемен и конфронтации, а идеологическое обновление в пользу бóльшего «стиля Милея и Маска» в эпоху политической поляризации и экономической турбулентности должно оказаться относительно безболезненным, особенно учитывая, что для ФРГ актуальны те же сценарии преодоления стагнации.
По крайней мере именно с таким заявлением выступил лидер Свободной демократической партии Германии (FDP) Кристиан Линднер, чем по-настоящему потряс общественность. Немецкие либералы не впервые пытаются декларировать себя как принципиальных сторонников свободы, и сегодня эта стратегия, очевидно, продиктована кризисом доверия к партии и еще тлеющим скандалом вокруг спланированного саботажа правительства. Однако и здесь FDP наступает на те же грабли: шквал журналистской...
Партии Свободных Демократов (FDP) — первой и единственной защитнице либерализма и рыночной экономики на партийном ландшафте послевоенной Германии — издавна пророчат вымирание. Сегодня либералы вновь угодили в эпицентр скандала, а стратегические просчёты и медийная неуклюжесть угрожают электоральным перспективам: на радость оппонентам партия рискует не пройти в Бундестаг на предстоящих выборах.
После того как канцлер Олаф Шольц (SPD) вынужденно отправил министра финансов Кристиана Линднера (FDP) в отставку, превратив «светофорную» коалицию в парализованное красно-зелёное меньшинство, FDP сделала ставку на образ партии, готовой уйти в оппозицию ради своих принципов. Однако, несмотря на попытки дистанцироваться от «финансовых авантюр» Шольца, избиратели не оценили это откровенно запоздалое решение. Опросы показывают, что популярность партии остаётся ниже пяти процентов, то есть ниже границы заградительного барьера.
Кризис доверия усугубил скандал, разгоревшийся с утечки внутреннего документа, где обсуждались сценарии выхода FDP из коалиции. Однако настоящая проблема кроется не столько в содержании плана, сколько в том, как партия справлялась с кризисом: изначально FDP отрицала существование «D-Day»-документа. Но столкнувшись с угрозой публикации в СМИ, руководство решило «слить» документ первым, фактически признав свою ложь. Такой манёвр больше напоминал акт политического харакири, чем взвешенный шаг, а выбор стратегии замалчивания говорит об отсутствии сильного кризисного менеджмента в партии.
Сам факт наличия плана выхода из коалиции (который, к слову, гарантированно есть у каждой партии) не был бы проблемой, если бы партия открыто заявила о своём намерении покинуть правительство. В условиях падающего доверия к кабинету Шольца FDP могла бы воспользоваться моментом, позиционируя себя как «освободителя» граждан от непопулярной «светофорной» коалиции. Однако вместо демонстрации открытости и решительности, либералы отдали себя на съедение критичным к себе леволиберальным медиа — Die Zeit и Süddeutsche Zeitung.
Кульминацией кризиса стал уход генерального секретаря Бижана Джир-Сарая, который ещё за день до этого заявлял об отсутствии причин для отставки и отрицал существование документа. За ним последовал внутренний раздрай, перекладывание ответственности и взаимные обвинения разных крыльев партии, что, разумеется, не пошло на пользу уже пострадавшему имиджу партии.
Впрочем, кризис доверия к FDP начался задолго до «D-Day»-скандала. Ключевой ошибкой стало решение остаться в правительстве, несмотря на нарастающие противоречия с зелёными и социал-демократами. FDP поддержала ряд инициатив, включая Закон о самоопределении, что закономерно оттолкнуло ядро электорат. Так, муниципальные политики били тревогу и собирали подписи за немедленный выход из правительства Шольца задолго до отставки Линднера.
Именно поэтому партия подходит к февральским выборам в плачевном состоянии: опросы пророчат менее 5% голосов, узнаваемые и перспективные лидеры уходят с политической сцены, а идеологические крылья открыто воюют друг с другом. Теперь будущее партии зависит от того, сможет ли она восстановить доверие избирателей, избавиться от внутренней раздробленности и, самое важное, вернуться к своим базовым ценностям — защите гражданских прав и рыночной экономики. Иначе она рискует стать лишь очередной главой в учебниках по политической истории Германии.
Партии Свободных Демократов (FDP) — первой и единственной защитнице либерализма и рыночной экономики на партийном ландшафте послевоенной Германии — издавна пророчат вымирание. Сегодня либералы вновь угодили в эпицентр скандала, а стратегические просчёты и медийная неуклюжесть угрожают электоральным перспективам: на радость оппонентам партия рискует не пройти в Бундестаг на предстоящих выборах.
Наука на заказ: как «Зелёные» оправдали уничтожение АЭС
Идеологическая природа решения об окончательном отказе от атомной энергетики в разгар энергетического кризиса — если она кому-то и не очевидна — обрастает новыми подробностями. Так, расследование NZZ, основанное на документах комитета Бундестага, показало: исследование, на которое ссылались Роберт Хабек и Штеффи Лемке, не основывалось на фактах и заведомо носило исключительно легитимизирующую функцию.
В частности, на волне споров о целесообразности продления эксплуатации атомных электростанций, три из которых все еще работали, власти поручили исследование климатической устойчивости атомной энергии. На него выделили 250 000 евро из бюджета. Но документы комиссии Бундестага раскрыли неожиданные подробности. Основная задача исследования, как оказалось, заключалась не в объективной оценке, а в подтверждении заранее политически определенного вывода: «Атомная энергия неустойчива и не спасает климат».
Ведомственные записки, составленные еще до объявления тендера, указывали на «правильные» тезисы, которые исследование должно было подтвердить. Выбор исполнителя, разумеется, тоже оказался «удивительно» однобоким. Контракт получила организация с ярко выраженной антиядерной позицией — Öko-Institut, исторически связанная с антиядерным движением и партией «Зелёных». Других претендентов, как оказалось, просто не нашлось.
Защищая свое исследование, представители ведомств утверждают, что целью проекта было влияние на международный климатический дискурс. Собственно, исследование начали активно использовать еще до его завершения. В ноябре 2023 года, накануне климатической конференции COP28 в Дубае, из незавершенного отчета срочно подготовили информационный документ. Его цель — противодействие инициативе США, Франции и Великобритании по тройному увеличению генерации атомной энергии к 2050 году. Эта ситуация вызывает массу вопросов. Если данные еще не обработаны, на каком основании из них формулируются выводы? И почему Германия, позиционирующая себя как лидер в борьбе за климатическую нейтральность, чинит препятствия для одной из технологий, способной эффективно сокращать выбросы углекислого газа?
Методология исследования также вызывает критику. Основная гипотеза — пересмотр «чрезмерно оптимистичных» оценок атомной энергии, принятых в международных климатических отчетах. Мол, вместо запланированных 65 лет реакторы выводятся из эксплуатации после ~30 лет работы. Примечательно, что авторы опускают политический фактор такого расхождения — протесты экоактивистов и инициативы зелёных политиков, дорвавшихся до властных кабинетов. При этом пересмотра данных о возобновляемых источниках энергии не ожидается, хотя срок службы солнечных панелей и ветряков часто завышается в расчетах — до 40 и 30 лет соответственно. Но эти цифры редко подтверждаются на практике. Почему в одном случае используется максимальная критичность, а в другом — слепая вера в устоявшиеся данные?
Антиядерная позиция «Зелёных», которая была продиктована всей Германии, все больше напоминает религиозный догмат, а декларативная цель спасти климат саботируется сложно объяснимой избирательностью методов: ВИЭ, но не АЭС. На этом особенный абсурдизм приобретают результаты последней климатической конференции COP29 в Баку, где ведущие мировые экономики, включая Германию, согласились на ежегодное выделение 1,3 триллиона долларов развивающимся странам. С немецкого гражданина, таким образом, взяли дважды: сначала на подрыв общемировых усилий по сокращению выбросов ангажированным исследованием, а затем на устранение последствий изменения климата.
Наука на заказ: как «Зелёные» оправдали уничтожение АЭС
Идеологическая природа решения об окончательном отказе от атомной энергетики в разгар энергетического кризиса — если она кому-то и не очевидна — обрастает новыми подробностями. Так, расследование NZZ, основанное на документах комитета Бундестага, показало: исследование, на которое ссылались Роберт Хабек и Штеффи Лемке, не основывалось на фактах и заведомо носило исключительно легитимизирующую функцию.
В преддверии выхода своей уже нашумевшей автобиографии Ангела Меркель вернулась в центр общественного внимания. Die Zeit публикует препринт книги, а на страницах Der Spiegel экс-канцлер комментирует развал правящей коалиции «Светофор», Дональда Трампа, «Северный поток-2» и проблему миграции. Однако за знакомой — показательно сдержанной и рассудительной — манерой рассуждений, хотя и на новые темы, не скрыть старого: полное отсутствие саморефлексии.
На протяжении своего канцлерства Меркель неизменно пропагандировала многосторонний подход к международным вопросам. Однако её идеалистический мультилатерализм часто сталкивался с суровой реальностью. К примеру, её вера в сотрудничество с Китаем и Африкой, попытки смягчить отношения с Россией или адаптировать Европу к американской внешней политике при Трампе оставались скорее декларативными.
Меркель сама признаёт: «Если кто-то видит в международной политике только победителей и проигравших, это делает многосторонность невозможной». Но те многосторонние форматы, что фаворизировала Меркель, приносили смешные результаты: саммиты G7 завершались принятием бессмысленных резолюций, а работа G20 превратилась в ритуал дипломатических деклараций. Её напряжённые отношения с Дональдом Трампом, в свою очередь, стали символом столкновения двух этих стилей. «Каждая встреча была как соревнование: ты или я», — вспоминает она. Но пока Трамп открыто и резко отстаивал интересы своей страны, Меркель пыталась сгладить углы, задвигая Германию на вторые роли.
Самым спорным эпизодом её правления, впрочем, остаётся миграционный кризис. В 2015 году Германия открыла свои границы сотням тысяч беженцев, что стало символом поздней эпохи Меркель. Она утверждала, что «иначе Европа потеряла бы свои ценности», а за голосами первых критиков следовало обещание, что «всё наладится». Но итоги её миграционной политики говорят об обратном. Рождественские ярмарки теперь защищаются бетонными блоками, на вокзалах появились зоны с усиленными мерами безопасности, а антисемитизм, в том числе «импортированный», стал острой общественной проблемой.
Тем не менее, Меркель продолжает избегать самоанализа. На вопрос о её ответственности за последствия миграционного кризиса она, будто вменяя вину простым немцам, заявила: «Без открытости обеих сторон интеграция невозможна» и «принимающее общество должно быть готово меняться». Объяснять объективно растущие цифры, в частности, актов исламистского терроризма, недостаточной терпимостью принимающей стороны — значит игнорировать реальность. Но именно этот подход и характеризует как саму Ангелу Меркель, так и её политическую эпоху.
Так, например, при всей риторике о важности устойчивого роста, экономическая политика Меркель не смогла подготовить Германию к будущим вызовам, как это очевидно сегодня. Поддержание статуса-кво обернулось стагнацией инфраструктуры, увеличением зависимости от экспорта и недостаточными инвестициями в ключевые отрасли, такие как цифровизация. Но самая уязвимая зона для критики — это, конечно, энергетика. Отказ от мирного атома после Фукусимы сопровождался ростом зависимости от российского газа, что привело к стратегической уязвимости Германии. Даже после крымских событий 2014 года «Северный поток-2» не был пересмотрен, несмотря на явные риски. Потому что Меркель систематически недооценивала роль силы в политике, особенно внешней, но руководствовалась идеалистической верой в неотвратимость либерального созависимого международного порядка.
Даже из относительно небольшого интервью «Шпигелю» и тем более препринта для «Цайт» легко выкристаллизовать секрет «успеха» Ангелы Меркель: умение оставаться «над схваткой», то есть избегать острых тем и позволять проблемам затягиваться. Легко предположить, что и сама 700-страничная автобиография явится продолжением этого подхода: будет содержать подробное описание проблем и нагнанный пафос стоявших перед политиком «вызовов времени». Но, разумеется, не будет содержать признания собственных ошибок.
В преддверии выхода своей уже нашумевшей автобиографии Ангела Меркель вернулась в центр общественного внимания. Die Zeit публикует препринт книги, а на страницах Der Spiegel экс-канцлер комментирует развал правящей коалиции «Светофор», Дональда Трампа, «Северный поток-2» и проблему миграции. Однако за знакомой — показательно сдержанной и рассудительной — манерой рассуждений, хотя и на новые темы, не скрыть старого: полное отсутствие саморефлексии.
Обыск за мемы, и причем здесь Роберт Хабек Действующий министр экономики и вице-канцлер Германии Роберт Хабек («Зелёные») не только ярко начал предвыборную кампанию, но и уже успел попасть под прицел международного внимания. В частности, бурную полемику… https://t.me/bundeskanzlerRU/1654
Количество исков за оскорбления/угрозы, поданные в текущий легислатурный период
«Зелёные» министры — Роберт Хабек и Анналена Бербок — суммарно подали более 1400 заявлений.
Обыск за мемы, и причем здесь Роберт Хабек Действующий министр экономики и вице-канцлер Германии Роберт Хабек («Зелёные») не только ярко начал предвыборную кампанию, но и уже успел попасть под прицел международного внимания. В частности, бурную полемику… https://t.me/bundeskanzlerRU/1654
Действующий министр экономики и вице-канцлер Германии Роберт Хабек («Зелёные») не только ярко начал предвыборную кампанию, но и уже успел попасть под прицел международного внимания. В частности, бурную полемику о диктаторских замашках «Зелёных» и границах свободы слова вызвало уголовное преследование 64-летнего жителя Баварии, который репостнул несколько мемов с критикой правительства и Хабека лично. Последствия оказались неожиданно жесткими: в 6 утра в дом мужчины нагрянули следователи, провели обыск, изъяли планшет и допросили пенсионера в присутствии его дочери с синдромом Дауна. Прокуратура Бамберга подтвердила, что инициатором иска за оскорбление был лично Хабек.
Статья за оскорбление основывается на меме, где бюст Роберта Хабека стилизован пол логотип Schwarzkopf, но суть в игре слов: подпись гласит «Schwachkopf PROFESSIONAL» (нем. «профессиональный тупица»). Кроме того, баварцу грозит статья о разжигании ненависти, т.к. он сравнил бойкот-кампанию производителя йогуртов Müllermilch, поддержавшего AfD, с призывами «не покупать у евреев» времен рассвета национал-социализма. Случаи преследования граждан за критику политиков не в первый раз будоражат общественность, а два министра от «Зелёных» — Роберт Хабек и Анналена Бербок — суммарно подали более 1300 уголовных исков за оскорбления.
Примечательно, что после развала правящей коалиции «Светофор», кампания Хабека началась с амбициозной символики, совсем не свойственной немецкой политической культуре: в одном ролике политик за письменным столом редактирует текст, у него на запястье — яркие браслеты с надписью Kanzler Era. В другом «у друзей на кухне» Хабек философствует о борьбе между либеральной демократией и авторитаризмом, подчёркивая готовность возглавить нацию. Серьёзная заявка, иллюзия близости к народу и социальный популизм, который таковым, конечно, не назовут, потому что дисфемизм дискурсивно закрепился за правыми.
Сначала образ мягкого гуманиста и «понимающего народ» интеллектуала закономерно вызвал диссонанс в узких кругах — у наблюдателей, знакомых с историей и программой родной для Хабека партии «Зелёных». Однако затем, когда интернет буквально взорвала новость об абсурдном преследовании за оскорбительную для «народного» политика сатиру, в искренности кухонных разговоров Хабека усомнилось большее количество потенциальных избирателей. Например, известный историк Хубертус Кнабе увидел в действиях власти параллели с практикой преследования за политические шутки в коммунистической Восточной Германии, когда граждане могли быть арестованы и осуждены за невинный анекдот о необходимости «защитить велосипед от советских лидеров».
Теперь образ «защитника демократии» диссонирует не только с программой партии, но и практикой. В частности, вопросы вызывает специфичное понимание вице-канцлером сути демократии: как необходимый демократическому процессу плюрализм мнений может обойтись без политической сатиры и критики власти? Когда мем становится поводом для утренних рейдов, ущемляется не только свобода слова. Масштаб проблемы выходит далеко за пределы личности Хабека: это вопрос о том, сохранится ли пространство для неподконтрольного государству мнения или любые острые шутки будут восприниматься как вызов системе.
Действующий министр экономики и вице-канцлер Германии Роберт Хабек («Зелёные») не только ярко начал предвыборную кампанию, но и уже успел попасть под прицел международного внимания. В частности, бурную полемику о диктаторских замашках «Зелёных» и границах свободы слова вызвало уголовное преследование 64-летнего жителя Баварии, который репостнул несколько мемов с критикой правительства и Хабека лично. Последствия оказались неожиданно жесткими: в 6 утра в...
«Альтернативу для Германии» (AfD) все-таки запретят?
Идея запретить партию «правых популистов» снова штурмует передовицы газет. На этот раз инфоповод дал депутат от ХДС Марко Вандервиц, который отмечается радикальной инициативой не в первый раз. Поводом для ходатайства без утайки служат скорые досрочные выборы, а причинами — растущая популярность партии, вызывающая закономерные опасения у политических конкурентов. Хотя публичная риторика, конечно, пропитана пафосом об угрозе институтам, якобы исходящей от AfD, и необходимости спасения демократии.
Межфракционное прошение в Президиум Бундестага подписали 113 депутатов, в основном, от «Зелёных» и SPD. Теперь парламент обязан поставить вопрос о запрете AfD на повестку дня и проголосовать. При позитивном исходе Федеральное управление по защите Конституции начнёт свое разбирательство.
Здесь, однако, и начнутся юридические препоны, отличающие сегодняшний Конституционный порядок от, например, Веймарского. Почему актуализация «запретительного» дискурса скорее тактически сотрясает воздух, чем служит заявленной цели, я уже описывал в большом разборе по теме здесь.
Сегодня аргументы не утратили релевантность. Во-первых, в истории ФРГ мало успешных прецедентов запрета партий. Во-вторых, немецкая правовая бюрократия в лице того же Конституционного суда хотя и по-прежнему медленная, но работающая. В-третьих, идее запрета не благоволит общественное мнение: 46% немцев «против», 42% — «за». Наконец, в-четвертых, вероятная неудача процедуры скорее подстегнет популярность «Альтернативы», которая, по мнению ряда политических обозревателей, уже уперлась в потолок мобилизации своего электората.
Иными словами, риск для инкумбента и мейнстримных партий сейчас слишком велик, хотя запрет в качестве ultima ratio в будущем, учитывая негативные тренды на политическую поляризацию, исключать полностью, разумеется, нельзя. С одной стороны, крайняя мера потребует чрезвычайной легитимации: можно предположить, отсылающей к международной конъюнктуре, например, угрозе войны. С другой, будет справедливо свидетельствовать об эрозии демократических институтов Федеративной республики, — как и опасаются критики, в том числе из рядов самой «Альтернативы для Германии».
«Альтернативу для Германии» (AfD) все-таки запретят?
Идея запретить партию «правых популистов» снова штурмует передовицы газет. На этот раз инфоповод дал депутат от ХДС Марко Вандервиц, который отмечается радикальной инициативой не в первый раз. Поводом для ходатайства без утайки служат скорые досрочные выборы, а причинами — растущая популярность партии, вызывающая закономерные опасения у политических конкурентов. Хотя публичная риторика, конечно, пропитана пафосом об угрозе институтам, якобы исходящей...
Gregory's Server