Gregory's Server
Вспомнилось тут.
На каком-то поэтическом вечере в Доме ученых в Лесном, кажется, читал я разные стихи. Попросили «Речь о пролитом молоке». Я его очень люблю, поэтому знаю лучше отче нашего. Ну и вот.
Была в нашей компании такая девица, не особо придирчивая в плане связей. В свободное от адюльтера время она тяготела к поэзии. Садилась всегда в первом ряду. Делала одухоторенное лицо. Внимала.
И вот я на нее случайно взглянул в процессе чтения, а я Бродского рубил, как Маяк, вопреки воле автора.
Скользя взглядом по публике, я уперся в ее декольте. Довольно глубокое, широкое и волнующее.
И прокричал в зал:
Равенство, брат — исключает братство!
В этом следует разобраться!
Блядство всегда порождает блядство.
Даже беспомощностью поллюций.
А потом, как ни в чем не бывало, продолжил по писаному. И никто, ни один «ценитель», не подошел ко мне потом и не сказал: «Ты охренел?».
Бродский был еще жив, а я до сих пор считаю, что не зря поддался внезапному порыву экспромта тогда.
Скользя взглядом по публике, я уперся в ее декольте. Довольно глубокое, широкое и волнующее.
И прокричал в зал:
Равенство, брат — исключает братство!
В этом следует разобраться!
Блядство всегда порождает блядство.
Даже беспомощностью поллюций.
А потом, как ни в чем не бывало, продолжил по писаному. И никто, ни один «ценитель», не подошел ко мне потом и не сказал: «Ты охренел?».