Gregory's ServerForwarded from не помню название
Читаю сейчас [нет, уже больше не читаю!] курсовую о Булгакове, написанную, похоже, с помощью ChatGPT. Это удивительный психоделический опыт. Текст в основном написан в стиле бодрого литературного критика эпохи позднего сталинизма (Булгаков там, например, борется против «советского идеализма», его персонажи «обладают назидательной функцией» и т.д.). Иногда, впрочем, прорывается незабываемый дискурс философской культурологии 1990-х («тактические и философские пограничия России» – причем тут Булгаков, не спрашивайте, это вопрос к нейросети, а не ко мне). Но это еще полбеды – тут по крайней мере можно догадаться, откуда это все берется. Всерьез взрывают мозг фрагменты, где ChatGPT приводит цитаты из самого Булгакова.
Почему-то текстов Михаила Афанасьевича, в отличие от советских литературных критиков, в базе этого конкретного ИИ, видимо, не оказалось – ну или нейросеть попалась ленивая и читает художку только в пересказах. Поэтому Булгаков в ее интерпретации пишет… эммм… странно: «Трудно было представить себе, что шерсть собаки Шарика могла быть еще более чужеродной. Это был беспородный урод». Дальше – больше: «Доктор торопливо подошёл к столу и принялся стремительными движениями травить ученическим скальпелем голову Шарика, не обращая внимания ни на рев гипнозом заторможенной собаки, ни на хор нравоучений». Обязательно запомню фразу про рев заторможенной гипнозом собаки на тот случай, если решу писать хоррор. А вот так выглядит альтернативный финал «Собачьего сердца»: «Привив формулу милосердия, мы принялись безжалостно и только на расстоянии одного дня наблюдать за действием наших тонких грибков, попавших вне нашего контроля». Я вбил эти цитаты в три поисковика – Гугл, Яндекс и Duckduckgo, – но ни одну из них они не опознали; стало быть, ChatGPT сочинил их самостоятельно. И не их одних: в пьесе «Иван Васильевич», как я теперь знаю, действуют ученые Павел Андреевич Алексеев и Георгий Иванович Милюхин, Иван Грозный и Иван Грозденсер (иногда также Иван Гроз Денсер), директор квартиры Бунша и еще один директор (не знаю, чего) Милиц. Библиографию студентка тоже прогнала через нейросеть, и теперь там такие шедевры, как город Лнги и издательство «Гонтмах». Но мой фаворит – это выходные данные: «Москва: Ленинградский университет, 2007».
В какой-то момент мой мозг сломался. Я подумал: а вдруг это не ChatGPT, вдруг это она сама писала и цитировала? Дело в том, что в комментариях на полях курсовой она обещает писать по источникам из библиографии, в частности по булгаковеду О.В. Шегалову – которого не знают ни Гугл, ни Elibrary, ни каталог Ленинки… Это ее собственные комментарии, не нейросети. Неужели у нее эти книги на полке стоят – вместе с альтернативными текстами Булгакова?
И вот тут я испугался по-настоящему. Я понял, что существует альтернативная вселенная, слегка искривленная относительно нашей, и в ней происходит все то, о чем я только что прочитал. Там Булгаков-моралист громит советских идеалистов, сочетая народные пословицы с риторическими приемами, Михаил Ямпольский издает в МГУ книгу «Адаптация литературных произведений к кино: теория и практика», а вместо Жоржа Милославского и милиции профессию меняют Гроз Денсер и директор Милиц… В этой вселенной Москва существует в Ленинграде, а умирающий и воскресающий Шариков оказывается «инверсией трансформации» народной сказки «Живая и Мертвая Царевна». Там косноязычный Булгаков прививает формулу милосердия, в то время как его тонкие грибы выходят из-под контроля. Там некомфортно, тревожно и неуютно. Я как будто заглянул случайно в прореху моего привычного мира и увидел его жутковатое отражение. Я не хочу вновь войти в эту зловещую долину