Представьте, что есть правитель, который очень любит свой народ. И в какой-то момент он понимает, что его мало почитают за свои дела, хочется больше почтения, немного поклонения, и так далее. Ну просто потому, что многие в народе подзабыли славные дела этого правителя, а детям вообще не рассказывают.
И вот, этот правитель придумывает некий способ постепенно заставить народ больше проявлять ему почести. Но проблема в том, что этот способ устроит войны, смерти, разруху и тому подобное, да ещё и прямо среди любимых людей.
Но правителю всё равно, и он претворяет свой план в реальность. Через какое-то время войны, смерть и тому подобное действительно происходят.
Но правителю мало этого, и он запускает ещё один раз такой же план, и войн и смертей становится ещё больше. Но ему поклоняются больше.

Как бы вы отнеслись к такому правителю? А знаете, как его зовут?

Знакомьтесь - это Яхве, Иегова, Саваоф, и даже Аллах.

Согласно верованиям, бог в авраамических религиях обладает следующими свойствами:
1. Всемогущество
2. Всезнание
3. Бесконечная любовь к своим творениям.

Но он решает послать людям Библию, а потом и Коран, чтобы они резали друг-друга миллионами. Например, христиане почти весь 16-й век воевали друг с другом. Это были 8 войн гугенотов с католиками. Но вроде бы успокоились, остепенились. Но, кажется, этому богу мало крови, и он "договорился" о написании Корана, который тоже написан так, чтобы расколоть своих последователей, и до сих пор устраивать войны за то, как правильно понимать эту книгу.

Так что, каких свойств у этого бога нет? Всезнания или всемогущества? А может любви там нет, и он как и описано в Ветхом Завете, просто садист-маньяк?
Но вывод в том, что либо такого существа нет, либо оно точно не заслуживает поклонения.

@rf #религия #христианство #ислам

К 2050-му году население Африки будет 4,2 миллиарда человек, что в 5 раз больше, чем население Европы.
Добавьте к ним ещё 2,8 миллиарда мусульман.

Это два источника мигрантов со взрывной рождаемостью. В этой статье очень мягко намекается на то, что надо что-то с этим делать.
https://www.dw.com/en/opinion-europes-grand-challenge-africas-future/a-18713597

Я считаю, что в развитых странах надо запретить ислам хотя бы на время пока хоть где-то в мире мусульмане воюют.
(А потом он нахрен не нужен будет, как и другие религии)
@rf

Специалисты новосибирского центра вирусологии и биотехнологии «Вектор» презентовали модифицированную версию вакцины «Спутник V» для антипрививочников.

Из новой вакцины исключили частицы ВИЧ, убрали компоненты, вызывающие бесплодие и импотенцию, а также снизили концентрацию тяжёлых металлов и ДНК антихриста до неэффективной. В препарат заложили на четверть меньше опасных реагентов, преднамеренно активирующих побочные действия, и на 10% снизили вероятность летального исхода. Сохранить эффективность при исключении важных составных элементов вакцины удалось только благодаря добавлению пяти кубиков галоперидола.

Подробнее по ссылке:
https://panorama.pub/news/vektor-razrabotal-vakczinu-s-galoperidolom-dlya-antiprivivochnikov @rf

Я точно знаю, что на малой выборке невозможно изучать сущность. Я не сомневаюсь, что моя выборка маргинальна до предела. Поэтому у меня не столько есть желание показать факты, сколько – задать вопрос: в чем эта маргинальная выборка ошибается?
Я об «уехавших». Не об олигархах, уехавших от налогов или к яхтам поближе; не о чиновниках, бежавших с наворованным; не о политиках, которым грозила тюрьма за несогласие с Кремлем. Я о тех, обращение к кому в последние годы в России всегда только презрительное: половина презирает их за то, какие они умные, а вторая – за то, какие они глупые; я о интеллигентах.
Да-да, обращений к интеллигентам сегодня встречается два. Либо «катитесь, козлы, из России, которую вы ненавидите, нашлись самые умные, нечего вам на наше счастье с..ать», либо «эти так называемые интеллигенты никак не способны понять, что Россия настоящая не похожа на их розовые измышления, она желает другого». Первое говорят понятно кто. Второе – заклятые враги понятно кого. В этих условиях интеллигенции как анти-мартышке из известного анекдота остается только стоять столбом на месте – ни вправо, ни влево её не зовут (как обычно в российской истории).
Но интеллигенция не стоит – она уезжает (то есть склоняется скорее к мнению понятно кого). Интеллигенция в этом смысле – вещь очень широкая, это не только профессор Лурье или академик Петров.
Я учился в математической школе №444. Дело было очень давно, но всё-таки. Нас тогда еще учили быть пионерами, любить партию и что Леонид Ильич – наше всё. У нас был сильный класс – наша команда выигрывала все матбои. Вся команда – за рубежом. Олег Козловский преподает в Ноттингеме. Сева Власкин – в Австралии. У нас был призер международной олимпиады по химии. В Америке. В Америке же и Саша Бадяев, любитель орнитологии и в будущем (тогдашнем) гордость биофака.
Я учился в МГУ. Мы должны были стать гордостью советской (а со 2 курса – Российской) науки. В итоге многие стали гордостью, но совершенно других мест; кто остался – работают в рекламном агентстве, руководят ремонтом оргтехники, кто остался и в России, и в науке (а таких совсем немного) – выглядят не очень. Серёжа Чернышев – элита 18го интерната – управляет капиталами между Лондоном и Кипром. Миша Шефтер – строит сложные статистические стратегии в Нью-Йорке. Антон Ефанов – наш отличник и умница – уехал как закончил, через год вернулся на месяц – жениться – и уехал обратно в США, с концами.
Я служил в армии в благословенном городе дождей, женщин и воинских частей. Я служил в момент, когда студентов забирали на 2 года. Среди массы самых разных молодых парней (были уголовники, трактористы, никогда не бывавшие даже в райцентре, ребята с окраин, вообще не говорившие по-русски) несколько студентов «нашли друг-друга» - было о чем поговорить кроме обычного армейского дискурса. Никого из них в России нет. Один там же в армии и погиб. Другие - Олег Калганов – в Австралии, врач; Женя Гладилин – профессор в Германии, химик. Юра Липницкий – в Израиле и, кажется, неутомимо строит свои бизнесы развлечений (надо всё-таки встретиться, когда Израиль откроется).
Я работаю 30 лет и все 30 лет наблюдаю исход менеджеров и бизнесменов. В 90е ручеек был тонким – больше по счастливой случайности или замуж. В нулевые в Россию ехало намного больше русскоязычных потомков эмигрантов, чем ехало из России эмигрантов новых. В десятые потомков старых эмигрантов почти всех сдуло обратно, а поток эмигрантов новых стал похож на сход лавины. 99% уезжали не потому, что что-то натворили. 50% уезжали не потому, что были оппозиционерами.
Мы с женой всегда радовались тому, как много у нас друзей. 20 лет назад на мысль об отъезде главный ответ был «ты что, а как же наши друзья?». Потом «ты что, у нас здесь всё еще много друзей». Сегодня у нас в России еще есть две-три семьи друзей; у одних дети уезжают (и с нами советуются), другие сами думают уехать (у детей гражданство США уже есть), но всё не решатся; третьи никуда не поедут, но там особый случай: Таруса, православие, корни – внутренняя эмиграция по полной. Еще одни сдались (слишком стары), но продав бабушкину квартиру отправили ребенка в Канаду – поучилась, вышла замуж, осталась, не приезжает. Наши друзья, наши партнеры по шашлыкам, дням рождения, Новым Годам на нашей даче, поездкам на море, по горю и по радости – в Нью-Йорке, в Бостоне, в Майами, в Тель-Авиве, в Иерусалиме, в Маале-Адумим, в Берлине, во Франкфурте, в Дюссельдорфе, на Кипре, в Таллине, в Риге, в Париже, в Амстердаме, под Барселоной, в Тоскане, в Риме, в Киеве, и конечно в Лондоне, в Лондоне, в Лондоне. Среди них врачи, психотерапевты, биологи, программисты, литераторы, переводчики, финансисты, математики, физики, химики, социологи, банкиры, искусствоведы, художники, конструкторы…
Моя сестра с мужем живет во Франкфурте – она врач. Мои дети живут в Израиле и Великобритании – они врачи и ученые. Брат моей жены со своей женой живут в Париже – он переводчик и поэт, она – социолог, работающий в Сорбонне. Их дети считают Париж родным городом: «Мы Москву не помним».
Я был свидетелем короткой дискуссии (дело было лет 5 назад). Один иностранец (он потом уехал из России) сказал: «The country is bleeding». Оппонент (он не уехал, но много времени проводит у себя на вилле в Северной Италии в перерывах между важной работой в России) парировал: «It’s just pus oozing».
Цель этого поста не в том, чтобы занять позицию, тем более что я уехал. Скорее – я хочу спровоцировать дискуссию: кто из них прав?
И ещё – совсем личное: почему я уехал (помимо эстетических разногласий с властью?).
Да, в России можно травить новичком оппонентов и убивать их из пистолета перед Кремлем; можно сажать бизнесменов чтобы отобрать бизнес; можно осуждать по ложным обвинениям для выполнения плана органами; можно обрекать на смерть больных сирот чтобы насолить «Западу» в ответ на их недовольство убийством юриста, раскрывшего схему преступного похищения денег силовиками; можно фальсифицировать выборы или просто не допускать до них кого угодно, цинично заявляя что «документы не так оформлены»; можно запрещать мирные митинги, избивать и сажать участников; можно врать в статистике так, что уже непонятно, где искать реальность; можно наклеивать статус «иноагента» на всех, кто не согласен получать разнарядки, и требовать, как от евреев в 30е в Германии, чтобы «иноагенты» носили эту наклейку; ученые давно уже нужны только как кандидаты в обвиняемые по уголовным делам о «государственной измене», а реальные научные разработки радостно заменяются мультфильмами, и можно и то и другое. Можно, можно, можно. И в сущности – какая моя печаль? Это же не я – оппозиционер, сирота, владелец активов, лесбиянка, участник митинга, иноагент или физик, занятый гиперзвуком.
Мне вполне комфортно было в Москве и нельзя сказать, что у меня нет ностальгических воспоминаний сейчас (да и по-русски я люблю говорить, как вы, наверное, чувствуете). Я не врач, чтобы уезжать туда, где нормально можно работать в клинике, не ученый, чтобы ехать туда, где современное оборудование, коллеги и возможность достойно получать, не учитель, чтобы бежать от необходимости нести детям злобную и лживую пропаганду, я не отношусь к меньшинствам, чтобы бояться местных шовинистов с покатыми лбами и широкой челюстью, я не страдаю от нищеты и инвалидности, чтобы искать социального государства и инклюзивности, мне всё равно, чей Крым (как всё равно, чья Рязань – я вообще считаю что важен не цвет флага, а как люди живут).
Так почему я уехал? А потому что, если можно всё вышеописанное, значит можно вообще всё. Не бывает безнаказанности а-ля-карт, как не бывает коррупции в меру, мракобесия в рамках разумного или небольшой глупости. А если можно вообще всё, то мои риски ничем не меньше рисков физиков, оппозиционеров, бизнесменов или гомосексуалистов – просто снаряды, которые летят куда бог на душу положит, пока случайно ложатся в стороне. И шансов, что они там так и будут кучно ложиться, очень мало: оппозицию уже почти повывели; СМИ легко повывести за год-два; бизнесменов под посадку при таких темпах хватит лет на 5, не больше, потом останутся либо только неприкасаемые из центра, либо плотно крышуемые на местах; больных сирот всегда будет, но от них никакого гешефта, как впрочем и от физиков – только возня одна, да и их не останется через лет 10 такими темпами; террористов конечно можно всегда назначить, и проще их делать из молодых с горящими глазами, чем из старика-финансиста, но террорист – товар штучный, на всё увеличивающуюся армию силовиков сколько ни создавай, не хватит. Нужны, ох нужны будут новые группы, классы, сословия – чтобы заработать, чтобы улучшить жилищные условия, чтобы оправдать новые штатные единицы, рост окладов и премии, чтобы поддержать у обитателей красной крепости чувство опасности, да просто чтобы позабавиться и поглумиться.
Так вот мой второй вопрос: я не прав? А если прав – почему столько людей этого не понимает?

via https://www.facebook.com/andrei.movchan/posts/4530567326999442
@rf

Август двадцать первого года. Манхеттен.
Прошлась по городу. Тяжкое зрелище. Город лежит измордованный. Если бы лежала такая собака, её бы уже подобрали. Потому что Общество защиты животных есть, а общества защиты Нью Йорка нет. Его можно узнать, но не сразу. Вспомнила тяжкий случай, когда муж вышел утром из дома, ему раскроили череп неподалеку, и он вернулся домой. Дошел, постучал в окно, а жена его не узнала и не впустила. Когда всё же вышла из дома, спасать уже было некого. Так я ступаю по Манхеттену, и стыжусь своей беспомощности.
Этот горький год развала и распада города-страны-системы показал мне, что Нью Йорк в массе своей, город не просто одиноких людей, а одиноких и несчастливых - потому что никто не любит свою работу. И все прежде ходили на службу не по любви, а за деньги. Когда выяснилось, что можно не платить за жильё, - все с радостью бросили службу. Город вопит - большими буквами на всех столбах «Help Wanted» и «Now Hiring», - и никто не приходит на помощь. Внутренней потребности продолжать делать то, что ты делал, как оказалось, нет.
Остался мой ближний круг, в котором те, кто учили – учат дистанционно, те, кто лечили, так и лечат, те, кто писал книги – так и пишет, а кто переводил – так и переводят. Аптекарь держит аптеку открытой, - спасибо, Леночка, менеджер газеты продолжает издавать ее, водители – водят автобусы, такси. Метро работает, Элон Маск летает. Мусорщики будят грохотом в ночи и на рассвете. Спасибо. Продуктовые магазины открыты, лотошники стоят. Радио, телевидение, - выходит в эфир с колена. Остальная публика в массе своей ничего не делает. В крайнем случае может вас ограбить. Предварительно сбившись в стаю на велосипедах, мопедах, другом двухколесном, чему не знаю названия. Налетают, сбивают с ног, отнимают скутер, телефон, кошелек, и бегут. В масках. Им очень пришлись по душе маски. Не хватает только блэк-аута, который я однажды прожила, чтобы город разнесли в щепу.
Этой публике-стае город дал пособие по безработице, которое, как оказалось, зачастую превышало то, что стая прежде могла заработать. Плюс - город разрешил НЕ платить за аренду жилья и запретил выселять тех, кто не платит. Лендлорды Нью Йорка несут миллионные убытки. Лендлорд ОБЯЗАН содержать менеджмент, который следит, чтобы в доме текла вода из кранов в кухне-ванне, в унитазе, работало отопление-лифт-кондиционер, вывозили мусор. Лендлорд богатый, ему пособие не положено. А бедный человек, который этим пользуется, никакой ответственности ни за что не несёт.
Бездомных Нью Йорка расселили в дорогих отелях, и им понравилось. Я задавала вопросы в воздух, как их оттуда будут вынимать. Ответ наблюдаю: никак. Не узнать, какая сделка была заключена ублюдком-мэром с владельцами отелей. Ровно сегодня какое-то общество защиты бездомных празднует очередную отмену выселения. О раздаче бесплатных продуктов говорить тошно – я зачастую вижу, какими коробками стая тащит то, что выдает им загадочная церковь, в которой ни служб, ни священника на 179 Стрит и Сент Николас в частности. Вижу, как на ближайшем углу они выбрасывают ту еду, которая им не по душе. Следом – нормальные люди – при виде этого кощунства, начинают подбирать эти пакеты с едой просто от стыда. Коробки с крекерами, или что еще, и просить прохожих взять себе. Увидев однажды, как я в ужасе смотрю на выброшенную еду, растерянный мужик взмолился: - Возьми, это же молоко! – и я взяла из его рук мешок пакетов с молоком. Бедные люди выбросили.
Отполировало эту красоту разрешение на марихуану, которая теперь не выдувается океанским ветром с улиц острова. Ею торгуют открыто – и в специализированных магазинах, и с рук. Об автомобилях с фальшивыми - бумажными - номерами не говорю, об этом уже говорит радио. Бедная стая заклеивает бумажными свои номера на своих бедных машинах, чтоб не платить за проезд по мостам, которые построили для них богатые. Они очень изобретательны – бедные на автомобилях с бесплатными телефонами. Их выдают всем получателям пособия.
И вся эта власть, которая создала эту красоту, испаряется, как лёд в солнечный полдень: два ненавидящих друг друга итальянца оставляют свои стулья. Мэр-дебилио-Деблазио удаляется в глубину кадра, а неудачливый бабник Куомо будет стерт ластиком с листа истории на неделе. Остаются лендлорды на грани банкротства, отельеры с бездомными, и стада получателей пособий с травой. И кто бы ни пришел во власть, он ничего не сможет сделать по одной причине: с улиц города исчезла полиция.
Я прошла на днях много кварталов старательно и неторопливо. Пока глаза видят и ноги носят. Большой квадрат – от библиотеки на 42 и Пятой, зигзагами прошла центр, перемещаясь к Мэдисон и обратно – до Седьмой-Восьмой. Полиции нет. Видны кое где их прилепившиеся к обочине автомобили. Заметны рослые охранники с лейбочками учреждений, которые они охраняют. Я не в их компетенции. Осознание того, что если что, то ждать помощи неоткуда, охлаждает в жару не хуже кондиционера.
Общие поправки, которые заметила в изменившемся пейзаже, таковы:
- город строится, много новых домов, много реконструкции-реновации-ремонта. Ходить под лесами страшно, тк работа кипит, и работники лихие и небрежные.
- тротуары улиц в центре выглядят почище
- Брайан Парк – весь в столиках – все жрут, как на соревнованиях на Кони Айленд. Большими раздвацветными компаниями. На траве не лежат – то ли жарко, то ли запретили – не поняла. Лавировать между столиками с жующими, - слалом. Каменная Гертруда Стайн смотрела на публику с равным недоумением.
- граждане в массе своей – поопрятнее, чем прежде.
- самые опрятные и продуманные по части удобной одежды и экипировки – мальчики-геи, выгуливающие вычесанных собачек, и велосипедисты. Деливери, что развозят еду на грязных великах, - не в счет.
- мужчины - стриженные, кроме бездомных, у которых бороды а ля Лев Толстой.
- женщины – странно выкрашены: в розовый, синий, зеленый. Последний напоминает о русалке Мусоргского на сцене МЕТ. Была одна смелая комбинация: от темени до ушей – розовое, ниже – зеленое. Крайне редко – фиолетовые. Черные покрашены красным. Может, это флаг, тайный меседж, или партийность, – не знаю. Ясно, что многих что-то в себе не устраивало, и они – наконец – внесли поправки.
- Все на улице разговаривают сами с собой. Иногда белеет в ухе признак того, что по телефону, иногда – нет. Говорят более миролюбиво, чем прежде. Марихуана сняла прежнее напряжение, царившее в отношениях с собой и другими.
- лозунгов, уведомляющих о том, что моя жизнь не имеет значения, не заметила. Кто-то в том ЦК дал отмашку затихнуть.
- удручающее зрелище – пристройки забегаловок на тротуарах и на проезжей части дороги. Особенно в квадрате Тридцатых, примыкающих к Эмпайеру. Корейский квартал – катастрофа. Такой загаженный «Шанхай». Я туда заходила в мирное время в книжный – за ручками. Нынче пошла к японцам в Муджи.
Но главная строка города – цветными мелками, буквами всех размеров: нужны люди, есть работа. Никто не спешит наниматься. На 34 и Пятой – у основания Эмпайера – большой Волгрин – и ОДИН кассир. Работники нужны в магазинах, кафе, ресторанах. Те, кто прежде работал, не хотят возвращаться. Говорят, что устали от хамства: и работодатель хамил, и «кастомер» – люблю нелепое звучание этого слова. Не летят самолеты – нет пилотов и стюардесс. Нет траффик-контролеров! Город, который вопит – НИД ХЭЛП – это большое потрясение. Помню, как мы искали работу четверть века назад, как читали страницу Нью-Йорк Таймс, где мелким песком были рассыпаны объявления о работе, как звонили, как брали любую и благодарили работодателя за то, что дал заработать, чтоб было чем оплатить рент. Теперь работа не нужна.
Тут-то открывается, что граждане, которые прежде работали, ненавидели свою работу и делали её потому, что им нужны деньги. Улыбались в ресторане, рассчитывая на чаевые. Версия о лживых улыбках американцев оказалась правдой. Ты покупал эту улыбку. Конечно, это было приятнее, чем бесплатное мрачное хамство в России. Но нынче я почти дома: те, кто обслуживает, делают это с неприкрытой небрежностью. Не ты им деньги принес, а они тебя облагодетельствовали, что налили кофе. А деньги твои взяли из сострадания к тебе. Болдом отмечаю хамство кофейни «Грэгори кофе», хотя кофе похож на кофе.
«Трейдер Джо» на 23 и Шестой ввергает в шок доброжелательностью: там ушли в оппозицию - решили быть воинственно вежливыми. Хочу познакомиться с менеджером. Стоишь в потрясении, не понимая, что происходит. Капитализм покинул город: зарплата обслуживающего персонала никак не связана с моими деньгами, которые я принесла им – поставщикам продуктов и услуг. Фермерский рынок - не рынок, где можно торговаться. Цены установлены по сговору, и ты волен выбирать лицо, у кого взять мед и яблоки, исходя из каких угодно пристрастий, кроме цены. Я – например – отношу деньги тибетцам. Я знаю, что это их бизнес: они выращивают яблоки, сами готовят сидр, сами продают. Отвлекались на другое только когда охраняли Далай Ламу в его приезды.
А полиции не видела. Я прошла много по 23-тьей с востока на запад. Нет ее в метро – ни на платформе, ни в вагонах. Нет при выходе у моста Вашингтона. Все ушли, если вообще кто-то еще нанимается туда служить. Приказ отдать людям в форме тоже некому: Диблазио занято ликованием по поводу того, что Куомо топят, а Куомо занято тем, чтобы оправдаться.
Красные и белые оставили город. Кто идет за ними?
Махно? Зелёные? Котовский?
Не могу забыть, как любимый Евгений Иосифович Габрилович на мой вопрос, что, как ему кажется, было предвестником революции, помедлив, сказал: - Гимназисты перестали бояться городовых.
Я запомнила, спасибо.
Обложка августовского номера журнала «Time» назвала цифру: «Имеется 9,2 млн рабочих мест. Почему их никто не хочет?»

Via https://www.facebook.com/SviridovaAlexandra/posts/4450890571640955

Очень сильно напомнило "Атлант Расправил Плечи".

@rf