Доставая бельё из стиралки, наткнулась на вброс Вероники: она за каким-то хреном к моим шёлковому исподнему, винтажным блузкам и льняному пиджаку присунула огромное теино-синее покрывало.
Пытаюсь не злиться. Не получается.
Доставая бельё из стиралки, наткнулась на вброс Вероники: она за каким-то хреном к моим шёлковому исподнему, винтажным блузкам и льняному пиджаку присунула огромное теино-синее покрывало. Пытаюсь не злиться. Не получается. Полная сладострастия и зрелых размышлений о жизни картина (кажется, меня укусило какое-то восточное насекомое - или я не знаю, чем объяснить туда мою тягу в последнее время) Наверное, сегодня выпуск курсантов из гнёзд - на улицах полно вьюношей в форме. Больше всего удивляет количество медалек на неокрепших грудях. Интересно, чего там можно добиться в таком возрасте Ворочаюсь в кровати. Первый час. Неудобно, всё отвлекает, жарко, холодно, тело чешется, тело огромное, мысли одолевают, мысли высоченным навозным комом, эмоции слипаются, слипаются и остаются грязным вонючим слоем на предметах; не получается ни расслабиться, ни забыться. Оторвала болячку и съела. Прям слышу, как близится полнолуние: все части меня будто обретают свой собственный голос и волю В дождь становится очевидной ебанутость многих индивидов: одна не в силах рассчитать расстояние, потребное для раскрытия зонта, и сносит куполом прохожих, другой не понимает, что не стоит на большой скорости мчаться по выбоинам — прохожих замочишь, и окатывает бедняг с ног до головы. Итого. Дождь — лакмусовая бумажка. Вода бьёт землю Написал бывший однокашник: погиб вчера один с нашего курса, перевернулся на рафтинге. Что я чувствую? — ничего; что я могу сказать — ничего; что я вспоминаю — ничего. А, нет, вспоминаю сегодняшнего голубя, которого сбила на перекрёстке машина, и он крутился, взмахивая одним крылом на бензиновом асфальте среди потока громадных железяк, а потом смирился и затих. А ещё, будем честны, я тогда подумала: ну, будь это воробушек или скворец, синица, дрозд - я бы не раздумывала ни секунды и мигом вызволила бы беднягу из пучины, а тут что - крылатая крыса, на которую смотреть-то брезгливо, не то что прикасаться Никита: с одинаковой лёгкостью быть в костюме, очках, с причёской, а спустя пять минут выйти в рабочей униформе и с достоинством усесться за руль козлика. И в любом облике быть собой: интересным, галантным, сохранять настоящее внутреннее джентльменство. Благородство не скроешь. Пищу от Никиты и ему подобных День не задался с самого начала потом о таком бывает забавно вспоминать, но когда находишься внутри - оч изматывает Я опять попалась в липкие летние сети усталости и раздражения. Жара, вонь, пыль, натёртые ноги, ничего не соображающая голова и всюду-всюду люди, от которых не вздохнуть. Так же невыносимо, как и зимой. Даже непонятно, что хуже Звонила мама и опять нагнетала, нагнетала, нагнетала на ровном месте. Фух. Утомилась я этому бесконечному унылому однообразию. И борьбе со всей этой бессмысленной безнадёгой тоже Ну, такой у тебя способ взаимодействия с миром, ладно. Но нахуя его окружающим-то транслировать? Нравится самой жить в такой замученной реальности - живи. Но меня туда тащить не смей На крыша чайк ебёт чайку, непрестанно махая крыльями и приговаривая: ква-ква-ква-ква, ква-ква-ква-ква, ква-ква-ква-ква, ква-ква-ква-ква Не знала, что чайки квакают. Видно, в особых случаях. Когда для себя Небольшие городки: в десять всё ещё закрыто, в семь - уже закрыто. Оттого и передвигаться поневоле начинаешь неспешно, плавно, медленно |