Как прошел первый в постсоветской истории форум левых эмигрантов, который закончился расколом.
В субботу у Кёльнского собора многолюдно. Горожане спешат по магазинам и на вокзал, а меж тем, на задворках шумных улиц, за вывесками фешенебельных магазинов, левые эмигранты из бывшего Советского Союза собирают свой первый в истории форум. По такому случаю полсотни активистов собрались в небольшом офисе, в пяти минутах ходьбы от готического собора. Хоть и не велики масштабы, событие впечатляет значимостью: впервые за сто лет левые эмигранты бывшего СССР вынуждены собраться в Европе, чтобы как прежде объединиться или размежеваться.
Организаторами форума выступила группа активистов из Германии и Франции. В частности, эмигрантская организация «Союз постсоветских левых» (BPL), в которой состоят выходцы из России и Украины, а также несколько известных в России и Франции левых активистов. Финансово мероприятие поддержал Фонд Розы Люксембург, аффилированный с партией Die Linke («Левые»).
И хотя некоторые левые активисты отказались от участия в Форуме, публика собралась весьма разнообразная. Кто-то из собравшихся у дверей офиса мне знаком, кого-то я вижу впервые. Один за другим делегаты заходят, занимают свои места, организаторы хлопочут о воде, регламентах и технических деталях. Наконец, все расселись, зал полон людей. В помещении тесно, просят открыть окна. На галерке шутят: «Еще не началось, а уже душновато».
Около половины двенадцатого зал умолкает. К трибуне выходит пожилой мужчина, в жилете цвета бургунди. «Здравствуйте, товарищи!», обратился он к присутствующим с сильным немецким акцентом, и, читая с бумажки, продолжил на языке Гёте: «К сожалению, это все, что я могу сказать по-русски. Я представитель Фонда имени Розы Люксембург, который помог организовать этот форум. Рад видеть здесь так много молодых людей». Затем он рассказал о том, что Die Linke очень обеспокоены войной в Украине, а также очень заинтересованы в демократизации России, однако «смена власти извне ни к чему хорошему не приведет, нужны изменения внутри, и такие инициативы могут этому помочь», заявил он. После прочтения своего воззвания он сообщил, что не может остаться, а о результатах узнает из соответствующего отчета. После аплодисментов старец надел черную бархатную шляпу и удалился.
Сразу после перед собравшимися выступил политик и ученый Михаил Лобанов, объявленный в России иностранным агентом. Он говорил о политической трансформации, к которой левым надо готовиться, и окне возможностей, которое перед ними откроется. Он также говорил о проблемах левых, которые долгие годы воспринимали себя как субкультуру, очерчивали свои границы, сознательно отталкивали либералов и вообще широкие массы активистов. Так делать не надо, считает Лобанов.
«Левые стремятся создавать партию, потому что люди хотят организации, но всё как-то не получается. Люди создают организации и просто в них числятся. Не надо форсировать создание каких-либо структур. И сейчас я против того, чтобы идти по пути партстроительства. Мы слишком разные», — говорит политик.
По его мнению, вместо попытки загнать всех под одну вывеску, гораздо эффективнее ситуативно мобилизоваться, объединяться на короткой период, чтобы делать акции вроде тех, что были на мартовских выборах, когда ряд левых инфлюенсеров призвали избирателей портить бюллетень.
Следом к публике вышел один из организаторов форума, бритоголовый мужчина в белой рубашке, член «Союза постсоветских левых» (BPL), Александр Воронков из Новосибирска. На стене, прямо за его спиной, появилась презентация под названием «вернуть себе субъектность». Воронков беспощадно поносил либеральную оппозицию, говоря о том, что левые должны стать самостоятельными, а не искать дружбы с либералами-антикоммунистами.
«Левых винят в том, что они не сотрудничают с либералами. Но это вина либералов. Они нуждаются в левой повестке. Например, у Екатерины Дунцовой* была левая программа. Зачем мы будем “младшим братом”, если мы можем стать “старшим братом”?», — говорит оратор.
В зале раздается одобрительный хохот. Скороговоркой Воронков идет от пункта к пункту своей презентации, командуя «дальше», чтобы помощник переключил слайд. За пятнадцать минут он успел коснуться и оппозиционеров, и Путина, и Украины. Путин, по словам Александра, также нуждается в левой повестке, а потому «хочет быть социальным». Из-за чего в инфополе происходит следующее, весьма любопытное, искажение: либеральные спикеры «путинизируют левых» и «большевизируют Путина». Говоря об Украине, докладчик заявил, что украинцы требуют открыть границы, но их голоса либералы будто и не слышат. По словам Воронкова, это ошибка, и нужно поддерживать украинских левых, многие из которых оппозиционно настроены к правительству Зеленского.
Третьим докладчиком стал Алексей Сахнин, полагаю, давно известный читателям «Рабкора». Почти всё его выступление было посвящено конфликту в Украине. В частности, он заявил, что сильные мира сего, от Кремля и до Белого дома уже выдвинули свои стратегии, а значит левым нужно найти свое видение:
«Воевать до победного конца — хорошая идея, если вы не в окопах. Но если левые для чего и нужны, то для того, чтобы придумать как выбраться из этих залитых кровью окопов. Элиты не могут заключить мир, и даже империалистическую сделку. А люди с обеих сторон все больше и больше хотят перемирия», — сказал он.
Серию выступлений завершил Андрей Коновалов из Кировоградской области. Белокурый, роскошно одетый, студент Кельнского университета, поприветствовал собравшихся от имени украинских интернационалистов, и поблагодарил всех, кто поддержал народ Украины в борьбе с путинской агрессией. Коновалов много говорил об интересах юго-востока Украины, и о том, что интересы народа Украины все больше расходятся с интересами власти. В пример он приводил случаи массового дезертирства с обеих сторон.
Кроме того, он критиковал методы ТЦК (украинских военкоматов) и некоторых российских оппозиционеров, которые, по мнению спикера, вводят людей в заблуждение относительно украинского правительства. В частности, досталось Илье Яшину*, который, по словам выступавшего, смешивает интересы украинского народа и украинского правительства, чьи интересы сейчас находятся максимально далеко друг от друга.
«Илья Яшин говорит, что это конфликт между тиранией и свободой, между прогрессом и мракобесием, смертью и жизнью. Это формирует неправильное представление. Президент Зеленский лжет. Он лгал нам перед выборами, а я за него голосовал, он лгал нам накануне вторжения, обещая шашлыки на майские праздники, пока его друзья в спешке покидали страну. Он лгал нам в начале этого года, рассказывая о 31 тысяче погибших военных, и он продолжает лгать сейчас, говоря о том, что принуждение людей к войне, ограничение свобод — это нечто полезное и необходимое»
Посыл его речи состоял в том, что внешним наблюдателям стоит «перестать поддерживать правое правительство Украины, только потому что оно ведет войну». Спикер настаивает на том, что необходимо «признать нарушение прав человека в Украине» и поддерживать украинцев, которые не имеют возможности уехать из страны. В этом случае отказ от поставок оружия Украине может быть рычагом давления, считает Коновалов. Когда время вышло, молодой человек поклонился залу под аплодисменты, и вернулся на место. Позиции были озвучены. Теперь участников ждала жаркая дискуссия.
Битва резолюций
Пока выступали основные спикеры, по залу разошелся документ, озаглавленный как «Программа антивоенной левой эмиграции». Программа была составлена группой активистов из Германии и Франции, в том числе ассоциированных с BPL. Как выяснилось, таких программ у организаторов было как минимум две или три, но до участников форума дошла одна, бывшая, по всей видимости, продуктом коллективного творчества.
Публике был предложен вариант, в котором осуждалась российская агрессия против Украины, и содержались такие требования: остановить кровопролитие, немедленно заключить перемирие, расследовать военные преступления, наказать организаторов принудительной мобилизации, провести демократические реформы в России, конфисковать имущество путинских подельников и так далее. Документ также декларировал право народов на самоопределение, в рамках которого необходимо провести некие референдумы на оккупированных РФ территориях с участием тех, кто был вынужден оттуда уехать. Для того, чтобы сделать это, пишут авторы, необходимо вывести войска:
«Вполне очевидно, что такое самоопределение не может проходить под дулом автоматов или в условиях военной оккупации. Конкретные формы и гарантии реализации демократических прав народов, населяющих территорию оккупированных Россией регионов Украины должны обсуждаться с участием самих жителей и представителей мировой общественности. Предварительным условием реализации этих прав должна стать полная настоящая демилитаризация зоны конфликта в широком смысле, а также отвод войск»
Представленная программа вызвала бурную реакцию в зале и явно устроила не всех. В какой-то момент слово взял человек в очках, с бородой-эспаньолкой и золотой серьгой в ухе, доселе молча сидевший у окна, ожидая своего часа. Он вскочил со стула и, держа в руках бумаги, декламировал:
«Кто-то шепчет Меланшь Украине оружие”. Нет! Мы должны требовать посылать Украине как можно больше оружия, и это наше антиимпериалистическое требование»
Говорившего о поставках оружия звали Дмитрий Ковалев. Между сессиями он рассказал мне, что представляет на форуме левых эмигрантов маленький троцкистскую организацию RCIT (Revolutionary Communist International Tendency). Его задача — распространить письмо и альтернативную резолюцию, которая была названа «Российские социалисты за мир без аннексий». Документ активисты распространили среди присутствующих, а также опубликовали в сети. Текст содержит 9 пунктов, которые осуждают войну, приветствуют поставки оружия, отвергают референдумы, предлагаемые другой группой, призывают к безоговорочной поддержке Украины и выплате репараций.
«В этой обстановке (масштабного военного конфликта – прим. авт) в Кёльне планируется проведение “Форума антивоенной левой эмиграции”. К сожалению, его подготовка не вполне демократична, а среди его организаторов есть россияне, намеренно или ненамеренно подыгрывающие российскому империализму», — говорится в тексте.
Впрочем, камни полетели и в европейских левых, которые традиционно выступают против США и НАТО. Авторы письма раскритиковали их за то, что они «сознательно или бессознательно стали союзниками путинской диктатуры». Как рассказал «Рабкору» Ковалев, презентовавший письмо на форуме, текст был составлен множеством авторов как ответ на «резолюцию Сахнина» (программа, которую раздали участникам – прим. авт). По мнению собеседника, программа, представленная организаторами форума, «чудовищна, отвратительна и играет на руку российскому империализму», поскольку в ней «нет четкого месседжа о том, что Россия — это агрессор».
«Наша позиция очень простая. Мы не выступаем за войну до последнего украинца. Мы хотим, чтобы украинцы сами решали, когда остановить войну, и чтобы это решение не было спровоцировано тем, что им нечем воевать. У них должно быть самое лучшее оружие и без всяких условий, кредитов и кабалы. А с режимом Зеленского они разберутся сами», — пояснил активист.
Дмитрия Ковалева активно поддержал Артем Стасюк, выходец из Казахстана, а ныне житель Дрездена и член партии Die Linke. Он пояснил, что приехал на форум, чтобы представлять альтернативную позицию, а также, чтобы узнать, какие позиции существуют среди левых эмигрантов. По его мнению, Путин, напав на Украину, открыл ящик Пандоры и запустил другие дестабилизирующие процессы, поэтому левым и всему международному сообществу необходимо поддерживать Украину, несмотря на все минусы украинского правительства.
«Ключ к решению проблемы — остановить российскую агрессию. Если мы позволим России каким-то образом выглядеть победительницей в этой войне, то это подрывает международную безопасность».
По мнению Стасюка, российские левые должны выступать против своего правительства, а выдвигать претензии украинским властям в условиях войны не совсем корректно. Украинцы, говорит собеседник, могут иметь другое мнение, но отмечает, что «мы не видим здесь [на форуме] представителей другой части украинских левых, которые имеют функционирующие организации в Украине.
Например, нет представителей «Социального руха». Кроме того, он посетовал на то, что на форум не приехали представители «Феминистского Антивоенного сопротивления» (ФАС)**. «Вряд ли бы перечисленные группы поддержали идею с референдумами», говорит он.
По мнению Алексея Сахнина, форум вскрыл «реально существующие противоречия». Так, левым, пережившим метафорическое кораблекрушение, теперь необходимо выбрать свой путь. Примкнуть к западному альянсу или сформулировать альтернативу.
На критику решил ответить и Александр Воронков, который выступал на форуме с похожей позицией. По его мнению, необходимо отказаться от сотрудничества с теми, кто «поддерживает войну, и неважно с какой стороны». «У нас два главных врага — капитализм и государство», резюмирует собеседник.
— Тебя обвинили в подыгрывании Путину. Что ответишь?
— Я считаю, что продолжение войны, как раз усугубляет ситуацию, и помогает Путину победить. Очевидно, что Запад не даст столько вооружения, сколько они [украинские власти] просят. Если бы западные политики хотели это сделать — они бы уже сделали. По моему мнению, стратегия Запада состоит в том, что он сознательно изматывают Россию и Украину, для того, чтобы ослабить полюсы влияния в Восточной Европе. Как наша позиция помогает Путину? Мы организовали форум против Путина, мы собрали организацию, наши товарищи во Франции вышли с требованием того, чтобы северокорейские солдаты не ехали на фронт. Это поддержка Путина? Я считаю, что нет. Наоборот, мы пытаемся отвернуть людей от российского режима. Говорим о проблемах с демократией в России, о политических заключенных, о выживании людей. Мы поддерживаем организации из России, которые борются с Путиным. И мы сами боремся с Путиным.
Форум завершился вечером 3 ноября, когда собравшиеся встретились для подведения итогов. Кроме жарких споров о политике, войне и революции, значительную часть мероприятия заняли семинары, посвященные практическим вопросам (помощь политическим заключенным, эвакуация активистов), которые проходили весьма конструктивно. Дискуссия о тактике левых так и не нашла своего завершения, и продолжается до сих пор. По итогам форума возникло два документа, две резолюции, которые участникам предложили подписать в частном порядке. Однако, стоя вечером у дверей офиса в облаке табачного дыма, сквозь споры до хрипоты легко заметить, что позиций гораздо больше, чем две. Калейдоскоп мнений, вместо черно-белой дихотомии.
Как прошел первый в постсоветской истории форум левых эмигрантов, который закончился расколом.
В субботу у Кёльнского собора многолюдно. Горожане спешат по магазинам и на вокзал, а меж тем, на задворках шумных улиц, за вывесками фешенебельных магазинов, левые эмигранты из бывшего Советского Союза собирают свой первый в истории форум. По такому случаю полсотни активистов собрались в небольшом офисе, в пяти минутах ходьбы...
Активист Айхал Аммосов, который больше года провел в СИЗО Алматы, Казахстан, ожидая своей экстрадиции в России теперь на свободе! Редактор Рабкора взял интервью у Боты Шарипжан, активистки движения за политические реформы Oyan, Qazaqstan, которая с первых дней заключения Айхала поддерживала его. Мнение редакции может не совпадать с мнением интервьюируемой.
– Во-первых, хотелось бы поздравить тебя с тем, что Айхал теперь на свободе! Скажи, пожалуйста, какие ты чувства испытывала, когда узнала, что он в безопасности?
Спасибо! Меня переполняет радость за Айхала, будущее эмансипированной Якутии и гордость за казахстанских правозащитников, которые смогли провести переговоры с местными правоохранительными органами. Кейс был очень сложный. Мы смогли доказать, что в Казахстане не всё идет по указке ФСБ и у нас есть сильные юристы.
– Расскажи, как вообще проходил процесс освобождения? В какой момент дело сдвинулось в сторону предоставления политубежища?
Адвокаты КМБПЧ (Казахстанского международного бюро по правам человека) сразу подали на поиск убежища, чтобы была официальная причина не экстрадировать его сразу. Всем было ясно, что из СИЗО его не выпустят в течение 12 месяцев, так было и с Денисом Козаком [1], и с Натальей Нарской [2]. Годовая тюрьма в Казахстане казалась «меньшим злом» по сравнению с экстрадицией в РФ. После фактического освобождения, совместными усилиями КМБПЧ и российских правозащитников за рубежом шли переговоры, чтобы его не посадили в миграционную тюрьму, как человека без документов (казахстанские РВП, ВНЖ).
– Что ты можешь сказать про условия, в которых содержался Айхал?
Ни в коем случае не уменьшаю вклад российских правозащитников, но в российских СМИ почему-то немного однобоко подана информация об освобождении. КМБПЧ вели переговоры с нашими органами, с прокуратурой, с Комитетом Национальной Безопасности. Это сложнее, чем кажется на первый взгляд. Наша полиция редко считается с правозащитниками, неважно какой страны. А тут всё получилось. Неправильно приписывать успех кому-то одному, это комплекс стараний неравнодушных людей, от мала до велика. Отдельно хотелось бы выделить юриста Гульмиру Куатбекову, адвокатку Инару Масанову, Мурата Адама, Дениса Козака, Ивана Соколовского. Помог также резонанс, который смогли обеспечить казахстанские независимые СМИ.
– Насколько сильно казахстанские правоохранительные органы мешали ходу дела и насколько вообще оставались в рамках казахского и международного законодательства?
Честно, даже не знаю. Я думаю, на эти вопросы бы лучше ответили его адвокаты, КМБПЧ и пр. Я знаю только, что усилий было очень много. Наши полицейские в целом не сильно любят думать, у них «приказ». Они видят в базе отметку «международный розыск» и всё, гнут линию. В ночь его вылета чуть ли не в Акорду (правительственный орган Казахстана, выполняющий роль Думы в РФ) звонили, в КНБ, в прокуратуру.
– Могла бы ты рассказать, какие в целом организации принимали участие в освобождении Айхала?
InTransit [3], КМБПЧ, Вывожук, с донатами помогало Российское Социалистическое Движение*, это только часть известных мне организаций. Движение за Независимость Саха** «Сопротивление», «Азиаты России**», активисты Oyan, Qazaqstan тоже оказывали информационную поддержку, отдельные активисты тоже донатили и помогали точечно, были и те, кто пожелали остаться анонимами.
– Имело ли дело Айхала среди политизированных людей Казахстана какой-то резонанс? В том числе среди левых.
Резонанс был, но в основном, среди казахов, которые понимали как народам в России необходимы эмансипированные республики. Все, кто против полномасштабной СВО тоже понимают, насколько российское правительство сошло с ума со своими людоедскими законами, лейблами «иноагент» и «экстремист». Многие знают, как Россия посылает на СВО якутов, бурятов, калмыков, коми, этнических казахов с Астрахани, Омска. Короче, многие казахи понимали, что в желании сахалар (самоназвание якутов — прим. ред.) быть эмансипированными нет ничего плохого и тут нет «сепаратизма». Сказать, что резонанс был очень громким, тоже не могу, часть казахстанцев всё-таки очень аполитична. Но поддержки хватало.
– Была информация о том, что Айхала пытались задержать повторно. Ты знаешь что-то об этом?
Да, в день его освобождения его забрали в отдел миграционной полиции и хотели посадить в миграционную тюрьму. И насколько я знаю, в ночь перелета в Германию охрана в аэропорту тоже думала отдать Айхала в руки правоохранительных органов. КМБПЧ и СЗ и тут отлично сработали.
– Расскажи, как твоё состояние после освобождения? Насколько тяжело для активистов было заниматься поддержкой?
У меня всё хорошо, я и дальше намереваюсь помогать политзаключенным по мере своих сил. Сейчас я пишу письма Айгерим Тлеужан, казахской активистке, задержанной якобы за «призывы к митингам» во время январских событиях. Хочу устраивать вечера писем политзаключенных. Мне не было тяжело, в отличие, от сидящих активистов. Прямо сейчас в СИЗО находятся разные политические активисты, например граждане Каракалпакстана, а в колониях находятся незаконно заключенные за январские протесты, лидер незарегистрированной партии «Алға, Қазақстан» и рекордсмен Гиннесса Марат Жыланбаев отбывает 8-летний тюремный срок. Я бы хотела, чтобы международное сообщество обращало внимание на политзаключенных Центральной Азии, так как у них мало информационной поддержки.
* Российское социалистическое движение признано «иноагентом».
** Данные организации внесены в реестр экстремистов и террористов.
[1] Денис Козак — анархист, администратор ряда левых проектов. В июне 2022 на Козака было заведено дело о пропаганде терроризма, он был объявлен в международный розыск. В феврале 2023 он был задержан в Казахстане. 28 марта этого года благодаря правозащитникам из КМБПЧ смог вылететь из Казахстана. На данный момент активно помогает другим политзекам — прим. ред.
[2] Наталья Нарская — преподаватель вокала. В 2022 году из-за давления силовых органов переехала в Казахстан. В июне 2023 года была посажена в следственный изолятор. Была освобождена через 12 месяцев — прим. ред.
[3] InTransit — берлинская правозащитная организация, занимающаяся помощью российским гражданам преследуемых за политическую деятельность.
Активист Айхал Аммосов, который больше года провел в СИЗО Алматы, Казахстан, ожидая своей экстрадиции в России теперь на свободе! Редактор Рабкора взял интервью у Боты Шарипжан, активистки движения за политические реформы Oyan, Qazaqstan, которая с первых дней заключения Айхала поддерживала его. Мнение редакции может...
https://rabkor.ru/wp-content/uploads/2024/11/support-kagarlitsky.jpg Поддержите Бориса Кагарлицкого*!
13 февраля 2024 года апелляционный суд заменил Борису Кагарлицкому приговор на лишение свободы. Бывший главный редактора Рабкора сейчас отбывает наказание в колонии общего режима в городе Торжок, где по приговору пробудет 5 лет. Поддержите Бориса Кагарлицкого, написав ему письмо! Вы можете это сделать через сервер ФСИН-письмо. Его адрес: Тверская область, СИЗО-4, Г. Торжок.
https://rabkor.ru/wp-content/uploads/2024/11/support-kagarlitsky.jpg Поддержите Бориса Кагарлицкого*!
13 февраля 2024 года апелляционный суд заменил Борису Кагарлицкому приговор на лишение свободы. Бывший главный редактора Рабкора сейчас отбывает наказание в колонии общего режима в городе Торжок, где по приговору пробудет 5 лет. Поддержите Бориса Кагарлицкого, написав ему письмо! Вы можете это сделать через сервер ФСИН-письмо. Его адрес: Тверская область, СИЗО-4, Г. Торжок.
31 октября в Санкт-Петербурге состоится очередное заседание суда по делу Козыревой. Девушку левых взглядов обвиняют в повторной дискредитации армии за стих Тараса Шевченко. Редактор Рабкора на прошлом заседании суда поговорил с представителем из группы поддержки Козыревой.
И – Итак, я бы хотел задать вам пару вопросов о деле Дарьи Козыревой. Я обращаюсь к вам как к человеку, который ходил на большую часть судов по её делу. Можете ли вы сказать, как начиналось дело? Кто такая Дарья Козырева вообще и за что её задержали?
С – Дарья из Санкт-Петербурга, ей 19 лет, и она сторонница коммунистических идей. Девочка не захотела поддерживать СВО против братского народа, ввиду чего с самого её начала заявляла об этом всеми возможными и невозможными способами. Написала на стеле «Петербург и Мариуполь братья навеки» сообщение о том, что Мариуполь разбомбили, за что было заведено дело о дискредитации, которое куда-то исчезло. Ещё написала у себя на стене в вк, что война – это плохо – получила дело о дискредитации армии административное, потом ещё одно дело о дискредитации армии административное, ещё за что-то я уже не помню. 16 февраля выходила на митинги, по поводу смерти Навального. Postmortum навальнинг, как я это называю. Если я ушёл за 15 минут до винтилова, то ей повезло меньше. И, наконец, 24 февраля 2024 года она наклеила на памятник Тарасу Шевченко строки из его стихотворения «Завещание», что-то там «Кровью окропите». За это была задержана доблестными сотрудниками полиции. Уже в отделе оказалось, что административок за дискредитацию у неё полно и пора бы все это чудо прекращать[1].
И – За что и когда на неё завели дело?
С – У неё повторная дискредитация, 280.3 статья. Точного числа не помню, конец февраля – начало марта этого года. У прокурора Русских можешь спросить, наверное, он ещё в суде. Это всё очень быстро делается. Завели и отправили в СИЗО.
И – Сколько было заседаний по делу?
С – Семь или восемь. Надо еще понимать, что судебные заседания бывают разных форматов. Бывали по 10 минут, я эти маленькие тоже в эти семь-восемь включаю.
И – Нет ли у вас ощущения что прокуратура намеренно затягивает следствие?
С – Да, конечно. А в чем, собственно, прикол? В середине лета появилась информация что на нее решили возбуждать еще одно уголовное дело, по факту интервью, которое она давала какому-то малоизвестному новостному изданию. Собственно, именно по этому уголовному делу сегодня шло разбирательство, а не по поводу бессмертного поэта Тараса Григорьевича Шевченко. Она дала интервью, где задвинула стандартную левую тему с кровопролитной преступной войной, на которой наживаются только представители военно-промышленного капитала. Потому что лепить дискредитацию за стихи Шевченко это слишком даже по нашим меркам людоедского 24 года. И прокуратура ищет, ищет за что подцепить. С этим связаны постоянные переносы заседаний. Вот эти вот сегодняшние нелепые попытки «Ну, блин ну давайте видео еще раз посмотрим, пожалуйста. Я его наизусть выучить не успел»[2]. Просто ищут до чего докопаться.
Во-первых, с точки зрения властей надо уже дать ей что-нибудь посерьезнее административки. Во-вторых, очень нехарактерно для наших судебных, следственных и надзорных органов отпускать осужденных – «Ребят мы накосячили. Все, отменяем». Если человек попал, особенно если это политические дела, он оттуда абсолютно свободным уже не выйдет.
И – Что вы можете сказать о профессиональной деятельности прокурора и адвоката?
С – Честно говоря, я этого прокурора на этом деле первый раз увидел. Он не злой гений, который вел дело Александры Скочиленко[3]. Это не злой гений, который вел дело Марии Пономаренко[4]. Это просто типичный работник прокуратуры, который, видимо хочет себе звездочку заработать очередную. У него она одна, но, по-моему, крупная. Он майор, хочет стать подполковником и, в принципе, по-человечески такое желание понятно. Просто пытается использовать свои возможности, вплоть до вопросов к фамилии Друговейко «а какое у неё происхождение?», «Хохол за хохла топит» и прочие вопросы по типу театрального и юридического образования к экспертам.
Адвокат как адвокат. Разумный мужик в целом, но грудью на амбразуру не бросается. Стоит учитывать ещё характер подсудимой, которая за 2 минуты себе ещё на 10 статей наговорила. В прошлый раз в своем заключительном слове она прошлась по всем, начиная от власти и заканчивая безымянным экспертом, который орфографическую ошибку допустил в составлении дела – «я бы вообще выгоняла из органов и отправляла доучиваться в школу». Думаю, на какой-то из встреч в СИЗО ей сказали, что если она продолжит так себя вести, то ей это не оставят без внимания. Обвинительные речи ей припомнят на вынесении приговора. Адвокат понимает, что не столько добивается свободы любой ценой, а скорее просто представляет интересы, докапывается до процессуальных ошибок, что-то подобное.
На самом деле во всей этой ситуации гораздо более интересна личность судьи. Ты уловил эту атмосферу на процессе в некоторых моментах? Сходка корешей. Все что-то смеются, судья «хи-хи-ха-ха» с одним, с другим «хи-хи-ха-ха». Такое я на самом деле вижу в первый раз в такой ситуации. Он мне до сих пор непонятен. Не злой гений, скорее человек воспринимающий происходящее как прикол. Он и с адвокатом шутил, и с прокурором. Это совершенно непрофессионально и неэтично. Но атмосферу добавляет, за этим интересно наблюдать. Он не ведет себя как тиран и деспот: отклоняет вопросы прокурора, соглашается с доводами адвоката, довольно легко соглашается с ходатайством (хотя там и не было ничего серьёзного, но всё-таки). Экспертизу той же Друговейко-Должанской к делу Саши Скочиленко не стали приобщать, а здесь приобщили.
Что будет в итоге? Очень большая интрига. Он может с этой же насмешечкой дать шесть лет… строгого режима. И с такой же легкой усмешечкой шесть лет условно. Прям вижу: «Даю шесть лет – делает глоток воды, в зале повисает долгая театральная пауза… – Условно. Ха, смотрите как я вас разыграл». Это от него ожидаемо.
И – Какой дашь самый оптимистичный и пессимистичный сценарий приговора?
С – Самый оптимистичный и самый пессимистичный сценарий расписан в уголовном коде статьи 280.3. От минимального срока до максимального срока. Понятия не имею. В этом и прикол наблюдения за прокурором и судьей. Очень интригующе. Потому что ещё, в чём прикол: лояльно, на самом деле, суд себя ведёт по отношению и к Даше, и к нам ко всем. Нас допускают. Вот эту девочку, которая на прошлом заседании «Слава Украине» крикнула сначала послали, а потом после перерыва всё-таки запустили в суд. Общественному защитнику из группы поддержки разрешают снимать, что странно. У него, как я понимаю, юридическое образование, не официальный адвокат, конечно, но что-то знает, объяснял нам всем как себя вести. В целом, с судом было заключено негласное соглашение: мы не будем провоцировать огласку, а он за это нас будет допускать. Я на самом деле утрирую естественно. Но в первых делах, связанных с политической цензурой, да и вообще начиная с 21-22 года сменилась тенденция. Если раньше, чем больше было огласки, тем лучше, то сейчас наоборот.
Каких-то выступлений в зале суда не было, максимум – традиционные аплодисменты в коридоре, когда провожали Дарью. Нет, конечно, пару раз выкрикивали «свободу», но это максимум. То же вынесение приговора Саши Скочиленко в итоге превратилось в перфоманс, когда пришедшие достали бумажки «этапом следовать не должна», кричали в зале суда «позор». Ещё шаг и приставы применили бы силу. Хотя они всё равно её применили, я прекрасно помню, как меня пристав выталкивал, что-то орали, чуть ли не за дубинки хватались. Одной девушке, Анне Шпаниной вообще руки заламывали и выводил просто ни за что, она потом в скорую ездила.
И – На какие дела похоже дело Дарьи?
С – На все не самые известные политические дела, которые сейчас есть. Абсолютно все. Это пару лет назад конечно, всё было в новинку, пару лет назад все пребывали в шоке с того, что за шесть ценников человека могут просто засудить. Теперь это новая правовая реальность. Я так понимаю, какой-то алгоритм негласный уже выработан. Но прикол в том, что они не следуют в полной мере этому алгоритму. Я поэтому и говорю, я не знаю, что будет. Ей реально могут дать как максимальный срок, так и «Ну, ладно, отпустим тебя с условочкой». Больше не попадайся. Жулик, не воруй. Вот такое может быть. А так, какие последние громкие политические именно приговоры у нас были? С приговора Кагарлицкому* год уже прошёл. Почти год прошёл с момента, как ему первый приговор на второй заменили.
И – Азат тоже давненько был. А кто у нас остался-то, чтобы по ним громкие политические дела?
С – Да и Козырева не особо громкое дело. 30 человек в группе поддержки, включая журналистов и заинтересованных ребят. Дашина мама, Денис, который с нами контактировал. Это её молодой человек. Были жёны декабриста, а это муж декабристки. Приятнейший парень на самом деле. Мы с ним очень мило общались.
Есть такая грань, при которой оглаской возможно ей ещё поможет. Но эту грань надо нащупать. Тебе дадут одинаково большой срок, если ты никому неизвестная домохозяйка из Улан-Удэ и, если ты герой BBC и CNN. Но если ты что-то между этим, это может тебя спасти. Тот же самый известный кейс Надежды Буяновой, педиаторка, которой сейчас за военные фейки чуть ли не сто лет хотят дать. Она написала какой-то комментарий на своей страничке, где до этого дела три с половиной человека сидели. Но из-за того, что она ноунейм, её засудили по-крупному.
С другой стороны, Илья Яшин*, за которого впрягался чуть ли не Барак Обама. Он как раз не ноунейм, поэтому его тоже засудили по-крупному. А если ты что-то посередине, это самая идеальная позиция для занятий политактивизмом. Хотя посмотрим, что ещё с тюменцами будет. Тюменское дело – это другая ситуация[5].
И – Можешь подробнее про группу поддержки? Как она работает, из кого она состоит?
С – Сейчас всё связанное с политзэками, это по большей паллиативная помощь. Это как человеку, который находится на четвёртой стадии онкологии обеспечить хорошую жизнь, чтобы он протянул подольше и при этом не сильно болезненно. Сейчас деятельность адвокатуры политической, так и чуть меньше уголовной к этому сводится. Уже катимся, к белорусскому сценарию и таких групп поддержки. Это паллиативная тема, но она крайне важна.
И – Можно ли писать письма осуждённым? Письма в СИЗО доставляют?
С – Нужно. Адреса есть в тг-канале «Свободу Козыревой». Представь ситуацию – человек две-три недели сидит в окружении одних и тех же одного или двух человек – камеры на два-три места. Эти люди скорее всего не особо интеллектуальны, не особо образованы, не особо политизированы тем более. Народная статья 228 до сих пор работает, четверть зеков это просто наркоманы. Человек сидит в их окружении и поговорить о судьбах Родины фактически не с кем. Обсудить переписку Энгельса с Каутским тоже мало с кем. Единственное развлечение у человека до того, как его посадят это с адвокатом разговаривать, который к нему (к ней, в данной ситуации) в СИЗО приходит раз в какое-то время параллельно с обсуждением дела. Там новости с воли сообщают, это не предусмотрено ничем, но это везде работает и всех устраивает.
Кроме того, это поездка на суды. Она понимает, что не забыта, хотя ситуация в СИЗО абсолютно отвратительная. Всё, что есть, единственный доступ к внешнему миру, который есть у человека, это телевизоры и телеканал «Россия-1» или какое-нибудь «Радио шансон». Прикол группы поддержки в том, чтобы аплодировать, пройти мимо решётки и показать рот-фронт и это на самом деле очень большое счастье для человека, потерявшего волю. Наибольшее счастье – это увидеть родных, маму свою и Дениса.
И – Какая атмосфера царит на заседаниях, какие люди примерно ходят на такие дела?
С – Туда ходят ребята либеральных взглядов с определенным порогом смелости. Леваки слишком боязливые, а правые в это не впишутся. На приговор Саши приходили такие лучшие люди нашей страны как Борис Вишневский*, председатель питерского отделения партии Яблоко. Довольно смешной мужик. Александр Сокуров, режиссер, которого я не иронично уважаю, тоже довольно известный в узких кругах.
Вообще, это уже более-менее сформировавшаяся тусовка. Ребята, которые ходят просто по судам, типа меня, которые прониклись симпатией. И как к конкретному человеку и к конкретному делу и вот им хочется. Миддл-класс туда ходит. Миддл-класс студенты и пенсионеры. Все. Как бы главные адепты либеральной идеи в нашей стране.
И – Можешь ли ты посоветовать читателям ходить на такие заседания?
С -. Поход на суд — самый безопасный способ проявить гражданскую позицию. Если ты не идиот и не орёшь «Слава Украине» конечно же. По-человечески мне очень симпатична эта девушка, выкрикнувшая «Слава Украине» на предыдущем заседании суда – она очень добрая, милая и хорошая. Но приходить в вышиванке и с желто-блакитным браслетом… Мне это, во-первых, по идеологическим причинам не близко. А во-вторых, это отвага, перетекающая в слабоумие. Это смелость, которая, до добра не доводит. Кейс с приговором Скочиленко тому пример, когда парня из группы поддержки после приговора начали зверствовать. Заломали руки прямо в зале суда, отвезли в отдел и мурыжили там полночи за то, что у него была подвеска с трезубом украинским.
Впаяли дискредитацию административную. Не ведите себя как дебилы и ничего с вами не будет. Никто вас не фиксирует. Никто в «центре Э» ваши данные не передаст. Тут тоже, насколько я чувствую и понимаю, достигнут такой негласный компромисс с властью. Общественный договор буквально. Как было 16 февраля с взаимодействием ментов и людей, которые приходили по усопшему поскорбить. Поскорбите, все хорошо, но никаких лозунгов, никаких действий, никаких провокаций. Такой подход, на самом деле, я считаю правильным. Ходите к политзекам, пишите письма. Самая главная проблема, которая сейчас у нас есть в стране, это политзаключенные. На СВО мы никак не повлияем, а для политзаключенных хорошее дело сделать можем. Как минимум не на уровне политической ситуации, а на уровне такой простой человеческой, поддержать человека. Так что ходите читатели Рабкора.
И – Есть что-то ещё, о чём я не спросил, но о чём неплохо было бы рассказать в рамках дела Дарьи Козыревой и других политзеков?
С – Есть два подхода и оба они правильные. Можно прослеживать какие-то алгоритмы и понимать, как это работает. Но, с другой стороны, надо в любом случае держать в голове что это все это абсолютно спонтанно. То есть ты можешь предсказать, как случилось, например, с Севой Королёвым[6], когда ему ни с того, ни с сего судья присудил три года, вместо запрашиваемых девяти, из которых два с половиной он уже отсидел в СИЗО, и сидеть ему оставалось две недели. Или как приговор Кагарлицкому, когда тоже, ни с того ни с сего. Вроде думали, что суд даст ему штраф и отпусти с м миром, а оказалось, что нет…
Случай с Дарьей Козыревой на самом деле довольно уникальный, когда дело против малоизвестной левачки хорошо освещается в либеральных медиа. Обычно дела против левых и правых активистов – это эхо-камера, ни одно дело против правого активиста Сота** не зарепостит, даже если его сажают несправедливо. То же самое с левыми. Вот в чём у меня главные претензии к либеральным СМИ. Даже если по своим политическим взглядам человек – мразь. Даже если у кормушки были, как Немцов. Их нужно защищать как политзаключенных. Самое главное, что с Навальным, что с Немцовым – их убили как оппозиционеров. Человек не должен сидеть ни за что. Так же со Стрелковым. С левыми также, кому нужно тюменское дело, кроме Рабкора, Автономного действия и им подобных? Единственная тема, на которой можно организовать солидарность российской оппозиции сейчас это политзаключенные. Их не должно быть ни при каком раскладке
Подводя итоги – привет читателям Рабкора, Россия будет свободной, Россия будет счастливой, Россия будет левой.
*признан «иноагентом»
*внесена в список нежелательных организаций в РФ
[1] Полное стихотворение Тараса Шевченко «Завещание»(прим. редактора):
Как умру, на Украине
Милой схороните:
На горе в степи широкой
В землю положите,
Чтоб поля бескрайние,
Чудный Днепр и кручи
Мог я видеть, мог я слышать
Плач реки могучей.
Как польется вражья кровь
Рекою с Украины…
Я и горы и поля,
Что вокруг, покину,
Полечу молиться Богу
У его порога…
Но, пока того не будет,
Я не знаю Бога.
Схороните и вставайте,
Кандалы порвите
И злой вражьей кровью
Свободу окропите.
И меня в семье большой,
В семье вольной, новой,
Не забудьте помянуть
Незлым тихим словом.
[2] Имеется в виду видео интервью Дарьи Козыревой, по факту которой ей пытаются предъявить обвинение (прим. редактора)
[3] Александра Скочиленко – художница, задержанная в апреле 2022 за «фейки об армии». Она была приговорена к 7 годам лишения свободы. В августе 2024 года была включена в список на обмен, сейчас живет в Германии. (прим. редактора)
[4] Мария Пономаренко – журналистка Rusnews, была задержана в апреле 2022 года за «фейки об армии». Приговорена судом к 6 годам колонии общего режима, в заключении несколько раз объявляла голодовку, ее психическое состояние в колонии ужасное. (прим. редактора)
[5] Тюменское дело началось в августе 2022 года, когда ФСБ задержала антифашистов по обвинению в организации террористической организации. Обвиняемые позднее рассказывали, что против них применялись пытки для дачи показаний. Дело идет и сейчас. (прим. редактора)
[6] Дело против документалиста и журналиста журнала «Дискурс» Всеволода Кузнецова началось в июле 2022 года. Ему вменили статью о фейках. Это дело считается самым долгим рассматриваемым процессом по делу о фейках – приговор вынесли только в марте 2024 года, 3 года тюрьмы. Однако в июле суд ужесточил приговор до 7 лет лишения свободы. (прим. редактора)
31 октября в Санкт-Петербурге состоится очередное заседание суда по делу Козыревой. Девушку левых взглядов обвиняют в повторной дискредитации армии за стих Тараса Шевченко. Редактор Рабкора на прошлом заседании суда поговорил с представителем из группы поддержки Козыревой.
В тот же день, когда Нобелевский комитет объявил о присуждении Нобелевской премии по экономике 2024 года Дэрону Аджемоглу, Саймону Джонсону и Джеймсу А. Робинсону за их работу по институциям и процветанию, я сам занимался критикой их объяснительной модели в контексте моего нового проекта по государственному управлению в Сербии. Их аргумент, изложенный в книге Почему нации терпят неудачу (2012), заключается в том, что долгосрочный рост зависит от наличия инклюзивных политических и экономических институтов, которые способствуют демократическому участию и справедливым экономическим практикам. Но как эта теория работает в случае с Сербией?
Если рассматривать рост ВВП как показатель способности сербского правительства способствовать экономическому развитию, то динамика демонстрирует некоторые противоречия. Рост ВВП достиг пика около 2008 года, затем стабилизировался на семь лет и вновь ускорился примерно в 2015 году — что совпало с приходом к власти правительства под руководством Сербской прогрессивной партии (СПС). Согласно правящей коалиции, это возрождение оправдывает их превосходство в управлении по сравнению с предыдущими администрациями. Однако, что интересно, Индекс избирательной демократии Сербии (ИИД) и рост ВВП шли параллельно до 2012 года, после чего они разошлись. В то время как демократические стандарты Сербии ухудшались, экономический рост продолжал расти, что позволяет предположить, что процветание стало все больше отвязываться от демократического управления.
Это наблюдение ставит фундаментальный вопрос: насколько хорошо недавние экономические успехи Сербии вписываются в модель Аджемоглу и Робинсона?
Модель Аджемоглу, Джонсона и Робинсона: краткий обзор
Исследования Аджемоглу, Джонсона и Робинсона (АДР), удостоенные Нобелевской премии, сосредоточены на связи между институтами и процветанием. По их мнению, инклюзивные институты — те, которые позволяют широкое участие, уважают верховенство закона и сдерживают власть элит — необходимы для долгосрочного экономического роста. Напротив, экстрактивные институты, контролируемые элитами без демократической ответственности, подавляют широкое экономическое участие, что приводит к стагнации и в конечном итоге к упадку.
Их теория, наиболее известная по книге «Почему нации терпят неудачу?», утверждает, что инклюзивные институты были исторически необходимы для развития западных экономик. Они утверждают, что без таких институтов постоянные инновации и устойчивый рост невозможны, поскольку элиты в экстрактивных системах склонны блокировать любое развитие, угрожающее их власти.
Различие между инклюзивными и экстрактивными институтами лежит в основе их объяснения, почему одни страны богаты, а другие остаются бедными. По их мнению, страны, принявшие инклюзивные, либеральные демократические институты, процветают, в то время как страны, управляемые рентными элитами, страдают под властью экстрактивных институтов.
Критика: сербское исключение и за его пределами
Однако Сербия бросает вызов этой модели. Несмотря на ухудшающиеся демократические стандарты и растущую централизацию власти под руководством СПС, Сербия демонстрирует устойчивый рост ВВП. Это расхождение позволяет предположить, что экономические успехи Сербии не зависят от инклюзивных институтов, которые продвигают Аджемоглу и Робинсон.
И другие критики отмечали аналогичные несоответствия. Так, Де Врис утверждает, что связь между демократией и экономическим ростом гораздо сложнее, чем предполагают Аджемоглу и Робинсон. Он указывает на то, что демократии были чрезвычайно редки во время экономического рывка большинства стран, и нет явных доказательств, что демократическое управление необходимо для роста — скорее, в некоторых случаях верно противоположное. Более того, демократия не гарантирует устойчивого роста после рывка.
Это не единичная критика. Ученые, такие как Бранко Миланович, также подвергли жесткой критике модель Аджемоглу и Робинсона, назвав их подход “Википедией с регрессиями”. Он подчеркивает поразительное и неслучайное упущение в их работах — полное отсутствие упоминания коммунизма, который, очевидно, представляет собой сложную систему институтов. Это связано с тем, что функционирование институтов при коммунизме не может быть объяснено в их рамках. В книге Капитализм и ничего больше Миланович указывает на экономический успех Китая и Вьетнама, которые не имеют “инклюзивных” институтов, описанных Аджемоглу и Робинсоном, но достигли одних из самых высоких темпов роста в мире. В «Почему нации терпят неудачу?» Аджемоглу и Робинсон отвергают успехи Китая и Вьетнама как временные, предсказывая, что их рост замедлится, когда их экстрактивные институты “настигнут” их. Однако это предсказание пока не сбылось, и Китай продолжает приближаться к статусу мировой экономической сверхдержавы.
Майкл Робертс, критикующий с марксистских позиций книгу, подчеркивает ограничения модели Аджемоглу и Робинсона. Он задается вопросом, как они объясняют экономические успехи таких стран, как Советский Союз и Китай, если эти режимы обозначены как экстрактивные. Робертс отмечает, что их модель чрезмерно упрощает сложные взаимоотношения между политическими структурами и экономическим ростом, игнорируя роль государственного развития в социалистических системах. Более того, он указывает, что примеры Аджемоглу и Робинсона — такие как демократизация Британии в 19 веке или независимость американских колоний — не учитывают более широкие экономические силы, такие как расширение капитализма, торговля и колонизация, которые способствовали росту.
Широкая марксистская критика
Во многих отношениях модель Аджемоглу, Джонсона и Робинсона (АДР) перекликается с тезисом Фрэнсиса Фукуямы о “конце истории”, который провозглашает западную неолиберальную демократию высшей формой политического и экономического развития. Их теория фактически сводит путь к процветанию к принятию западных либеральных институтов, игнорируя историческую роль капитализма в поддержании неравномерного развития. Как утверждали Баран и Суизи, капитализм на глобальном Юге структурно ограничен своими отношениями с глобальным Севером, который продолжает извлекать прибавочную стоимость из развивающихся экономик.
Моё исследование (совместно с Борисом Кагарлицким*) по иностранным прямым инвестициям (ИПП) на глобальном Юге показывает, как прибавочная стоимость извлекается из периферии теми же либерально-демократическими институтами центра, которые АДР считают вершиной институционального развития. В случае с Сербией экономический рост под управлением режима, который не вписывается в определение “инклюзивного”, бросает вызов упрощенному бинарному разделению на инклюзивные и экстрактивные институты. Рост Сербии подчеркивает, как глобальное неравенство, управляемое теми же капиталистическими механизмами, которые игнорируют АДР, продолжает перекачивать прибавочную стоимость из периферии в центр.
Аджемоглу, Джонсон и Робинсон построили свою модель на основе институциональной экономики, черпая многое из работ Дугласа Норта. Однако подход Норта и его последователей часто был слишком общим, слишком нейтральным с точки зрения ценностей и сосредоточенным в основном на транзакционных издержках институтов. В 1990-е годы, когда эйфория посткоммунистического “конца истории” охватила западные интеллектуальные сферы — от философии до истории и политологии — возник общественный запрос на большую идеологическую определенность. Этот запрос распространился и на экономику, что привело к поиску модели, выходящей за рамки ценностно-нейтрального анализа Норта. АДР ответили на этот запрос, разработав более идеологически ориентированную модель, которая позиционировала либеральные демократические институты как вершину развития.
Этот ограниченный взгляд на демократию имеет серьезные последствия, особенно для левых. Как предупреждает Борис Кагарлицкий (2024) в своей последней книге: “Но если наши представления о демократии и свободе ограничены горизонтом либеральных политических институтов, то мы, члены левых, рискуем потерять как наши социальные права, так и наши политические свободы”. Эта критика подчеркивает опасность принятия узких определений демократии, которые соответствуют только либеральному капитализму, игнорируя более радикальные или социалистические альтернативы.
На мой взгляд, модель АДР является продуктом неолиберального сдвига, который произошел на Западе в 1970-х и 1980-х годах, в период, ознаменованный неолиберальной революцией и крахом социалистического блока. Следуя интеллектуальной традиции, описанной Томасом Куном в книге Структура научных революций (1962), работу АДР можно рассматривать как кульминацию парадигмы в институциональной экономике. Их модель закрепила себя как часть доминирующего дискурса в экономике, формируя понимание развития учеными и политиками в рамках либерального капиталистического порядка. Их работа предоставляет идеологическое оправдание расширению западного либерального капитализма как единственного пути к процветанию. Однако, как утверждал Кун, парадигмы со временем уступают место новым, более точным моделям, и ограничения теории АДР указывают на то, что в ближайшее время экономика может быть готова к такой смене парадигмы.
Заключение
Маркс однажды сказал: «Теория становится материальной силой, как только она овладевает массами». Сила работы Аджемоглу, Джонсона и Робинсона заключается не в её эмпирической точности, а в её соответствии политическим и экономическим требованиям своего времени. Их теория институционального развития, хотя и несовершенна, стала стандартной точкой отсчета в обсуждениях экономического роста и управления. АДР внесли значительный вклад в то, чтобы утвердить институты как важную часть мейнстримной экономики и экономического анализа. То, что их подход был идеологически согласован с правящими идеалами либеральной демократии, помогло преодолеть широко распространённое, давно укоренившееся недоверие и подозрительность по отношению к институтам в экономической науке, которая часто рассматривала институциональный анализ как нечто связанное с марксизмом, несмотря на новаторские достижения Норта и Элинор Остром (обоих ранее удостоили Нобелевской премии).
Хотя я в значительной степени не согласен с их выводами, я включил их работу в обзор литературы для моего нового проекта по государственному управлению в Сербии. Их модель, хоть и неполная, сформировала дебаты об институтах и развитии таким образом, что её невозможно игнорировать. Несмотря на противоречивые доказательства, их теория по-прежнему сохраняет влияние — так же, как и либеральный капиталистический порядок, который они защищают. Указывая на идеологическую направленность награды, Хуан Торрес отмечает, что присуждение Нобелевских премий по экономике всегда было предвзятым и идеологическим, и принимается институтом на службе доминирующей силы, которая удерживает мир в состоянии нестабильности и риска.
Когда аналитики, такие как Майкл Робертс, предполагают, что Аджемоглу и Робинсон в последнее время выпустили более актуальные работы, это, в некотором смысле, отражает ослабление позиций либеральной буржуазной институциональной экономики. Возникает вопрос: отражает ли премия современную реальность, или она запоздала? Если бы Нобелевская премия была присуждена им несколько лет назад, реакция могла бы быть более восторженной. Но смешанная реакция в экономической профессии сейчас — это обнадеживающий знак. Это свидетельствует о том, что экономическая наука уже переросла ограниченную парадигму, завершённую Аджемоглу, Джонсоном и Робинсоном, и активно ищет новые, более адекватные ответы на вызовы развития в современном мире.
В тот же день, когда Нобелевский комитет объявил о присуждении Нобелевской премии по экономике 2024 года Дэрону Аджемоглу, Саймону Джонсону и Джеймсу А. Робинсону за их работу по институциям и процветанию, я сам занимался критикой их объяснительной модели в контексте моего нового проекта по государственному управлению в Сербии. Их аргумент, изложенный в книге
В этой книге Арриги исследует историческое развитие глобального капитализма и циклический подъем и упадок гегемонистских держав. Он вводит концепцию “двух логик” как способ понять двойственные, но взаимосвязанные силы, которые определяют поведение государств и капиталистов в рамках мировой системы. Эта двулогичная структура стала стандартной отправной точкой для анализа современных гегемонистских отношений (см., например, недавнюю работу (2023) Клаудио Каца “Кризис империалистической системы”). Но что именно подразумевает Арриги?
Арриги утверждает, что глобальные гегемонии действуют в соответствии с:
1. Логикой капитала: Эта логика преимущественно экономическая и сосредоточена на стремлении к прибыли и накоплению капитала. Она отражает интересы капиталистов и корпораций, которые стремятся максимизировать доходы через торговлю, инвестиции и расширение рынков.
2. Логикой власти: Эта логика преимущественно геополитическая и касается стремления государства к власти, безопасности и влиянию. Она отражает интересы государственных деятелей, которые приоритетно отдают политическому контролю, военной мощи и стратегическому доминированию.
Эти логики не всегда совпадают и могут иногда вступать в конфликт, когда государства стремятся к власти и безопасности способами, которые могут нарушить глобальную экономическую деятельность, в то время как капиталисты ищут открытые рынки и стабильные условия для получения прибыли. Таким образом, экономические интересы США в поддержании открытых рынков иногда сталкиваются с их геополитическими интересами, что приводит к конфликтам, которые могут нарушить глобальную торговлю (например, в виде санкций или военных интервенций). В то же время геополитические амбиции Китая, включая обеспечение регионального доминирования, часто требуют стратегий, продвигаемых государством, таких как создание альянсов или развитие военных возможностей, которые не всегда прямо совпадают с интересами глобального капитала.
Эта концепция помогает объяснить циклический характер гегемонистских переходов в глобальном капитализме, где экономическая и политическая динамика взаимосвязаны, но отличаются друг от друга. Она особенно актуальна для понимания империализма, поскольку гегемонистские государства маневрируют между экономическими и геополитическими вызовами, чтобы сохранить свое глобальное доминирование.
Двулогичная структура становится особенно полезной при анализе современных геополитических напряжений, таких как конфликт между Западом, с одной стороны, и Китаем и Россией — с другой. Она объясняет, например, почему нынешнее соперничество между США и Китаем переросло торгово-инвестиционные споры и перешло в более широкие стратегические и военные трения, подчеркивая сложность империалистической конкуренции в XXI веке.
Эта структура позволяет более глубоко понять, как геополитические и экономические интересы пересекаются, сталкиваются и формируют глобальные события. Когда она применяется к текущим напряжениям, связанным с Западом, Китаем и Россией, этот концепт иллюстрирует сложную взаимосвязь между государственной властью, экономическими силами и империалистической динамикой.
Логика власти: Геополитические напряжения
В центре геополитического конфликта лежит борьба за глобальное доминирование. Россия и Китай оба стремятся бросить вызов западной гегемонии, в то время как США и их союзники стремятся сохранить свое влияние. Эта борьба может быть воспринята как проявление логики власти, где государственные акторы отдают приоритет геополитическому контролю над экономическими соображениями.
Клаудио Кац (2023) предлагает ценные идеи в отношении развивающейся роли России. Кац описывает Россию как “не-гегемонистскую империю в стадии формирования,” утверждая, что, хотя Россия не полностью вписывается в империалистическую структуру, в которой доминируют США, она также питает имперские амбиции, особенно в своей постсоветской сфере влияния. Кац утверждает, что Россия пытается проложить независимый геополитический путь, что объясняет ее конфронтационную позицию в отношении расширения НАТО и ее решающую роль на Украине и других соседних странах.
Борис Кагарлицкий* развивает эту тему в своих работах “Периферийная империя” и “От империй к империализму”, где он характеризует Россию как “периферийную империю”. По словам Кагарлицкого, Россия находится между имперским ядром и периферией, сочетая в себе элементы периферийной зависимости и имперских амбиций. Присоединение Крыма и поддержка сепаратистских движений на Украине подчеркивают стремление России сохранять контроль над своим региональным влиянием, движимое испытываемой Россией геополитической необходимостью защиты от расширения НАТО.
Геополитический рост Китая можно рассматривать через работы Каца (2023), где он утверждает, что Китай не просто полу-периферийное государство, как это часто предполагается, а потенциальный глобальный центр капитализма. Кац подчеркивает способность Китая создавать новые геополитические альянсы, особенно в Латинской Америке и Африке, и его попытку представить себя как альтернативу американскому империализму. Продвигая региональное сотрудничество через такие инициативы, как “Пояс и путь”, Китай утверждает себя не только как экономическую державу, но и как геополитическую силу, способную бросить вызов западному доминированию.
И Россия, и Китай стремятся к переопределению глобального порядка, особенно по мере того, как гегемония США ослабевает. С точки зрения логики власти, альянс между этими двумя нациями можно рассматривать как контр-гегемонистский блок, сопротивляющийся западной империалистической системе.
Логика капитала: Экономическое соперничество и зависимость
Если логика власти фокусируется на геополитическом доминировании, то логика капитала подчеркивает экономические мотивы и структуры, лежащие в основе конфликта. Здесь экономическое соперничество между Западом и китайско-российским блоком становится ключом к пониманию конфликта.
С точки зрения логики капитала, глобальная экономическая экспансия Китая представляет собой серьезный вызов для западного капитализма. В книге “Капитализм в XXI веке” Карчеди и Робертс утверждают, что экономический подъем Китая, движимый государственным накоплением капитала и массовым извлечением излишков как от внутренних, так и от внешних инвестиций, представляет серьезную угрозу западной капиталистической системе. Глобальные инвестиции Китая, особенно в инфраструктуру и стратегические отрасли через BRI, смещают центры накопления капитала от традиционных империалистических держав в сторону Китая.
Хотя Карчеди и Робертс воздерживаются от того, чтобы назвать Китай империалистической державой, они указывают на экономические асимметрии, которые Китай создает в своих торговых отношениях, особенно с периферийными экономиками. Способность Китая извлекать прибавочную стоимость из своих торговых партнеров, подобно западным империалистическим державам, свидетельствует о переориентации глобальных потоков капитала, подрывающей западное доминирование. Кац (2023) также отмечает, что неравные торговые отношения Китая с латиноамериканскими странами позволяют ему извлекать прибавочную стоимость, хотя он и утверждает, что ассоциативные отношения могут потенциально смягчить эту динамику.
Что касается России, ее экономическая переориентация на Китай может быть понята через понятие “периферийной империи” Кагарлицкого. Изолированная западными санкциями, Россия все больше обращается к Китаю для торговли и инвестиций, что сигнализирует о ее экономической переориентации. Однако, как утверждает Кагарлицкий, это неравноправные отношения. Россия, хотя и геополитически сильна, находит себя в экономической зависимости от Китая, выстраивая себя в рамках новой иерархической структуры, где экономическое превосходство Китая является доминантным. Поворот России на восток таким образом иллюстрирует логику капитала, где экономическая необходимость ведет к геополитическим альянсам.
Украина: Поле битвы капитала и власти
Ситуация на Украине воплощает в себе пересечение обеих логик. С экономической точки зрения, Украина давно является объектом интереса как для западного капитала, так и для российской экономической стратегии. Ее стратегическая важность как транзитного узла для российского газа в Европу подчеркивает экономическое измерение конфликта. Усилия Запада по интеграции Украины в неолиберальные экономические структуры через реформы МВФ и соглашения об ассоциации с ЕС представляют собой логику капитала — стремление открыть новые рынки для западных инвестиций и накопления капитала (типичная логика капиталистического центра, которую описал ещё Самир Амин в «Аккумуляции капитала в мировом масштабе»). Анализ Владимира Ищенко (2024) в книге “На пути к бездне” описывает, как капиталистическая элита Украины использует стратегическое положение страны, чтобы играть на обеих сторонах, соединяясь с Западом, но сохраняя связи с Россией, когда это выгодно.
С этой точки зрения в основе конфликта на Украине находятся не противоречия между Украиной и Россией, а противоречия между двумя группами украинской национальной буржуазии. Обе группы относятся к классу «политических капиталистов», основой экономического успеха которых является доступ к ресурсам государства (путем коррупции). Однако же одна группа располагает менее мобильным, по большей части промышленным, капиталом, в то время как другая – более мобильным финансовым капиталом. Это в значительной степени определяет их отношение к проникновению иностранного (западного) капитала. Первая группа рассматривает усиление конкуренции со стороны иностранного капитала как игру с нулевой суммой, в то время как вторая видит в такой конкуренции дополнительные возможности для обогащения, например, в результате доступа к дешевым западным кредитам и возможности вложения в безопасные финансовые инструменты.
Введение экономических санкций против России со стороны Запада после присоединения Крыма и ее участия в событиях в Украине отражает попытку применить логику капитала для ослабления России экономически. Эти санкции направлены на нарушение российских финансовых сетей, ограничение доступа к капиталу и сдерживание западных корпораций от сотрудничества с российскими рынками.
Однако Украина также является геополитическим полем битвы, где логика власти проявляется в том, как НАТО и США стремятся ослабить российское влияние. НАТО и США рассматривают свои отношения с Россией как игру с нулевой суммой (как, впрочем, и Россия). Прежние уверения о том, что НАТО не только не угрожает, но даже способствует безопасности России, окончательно отброшены за ненадобностью. Геополитически Украина служит буферной зоной между Россией и НАТО. Россия считает сохранение политического контроля или значительного влияния над Украиной важным для её безопасности, особенно с учетом расширения НАТО на восток с конца Холодной войны. Постсоветский порочный круг, описанный Ищенко (2024), отражает, как внутренняя капиталистическая элита манипулирует двумя логиками — используя экономические возможности для обеспечения своей власти, одновременно маневрируя в геополитическом ландшафте для достижения своих целей.
С точки зрения логики власти, Украина становится полем битвы, на котором разворачивается борьба между западными державами и Россией за влияние и контроль. Это подчеркивает, что конфликт касается не только суверенитета Украины, но и более широкой конфронтации по поводу структуры постсоветского мирового порядка.
Долгосрочные последствия для глобального порядка
Концепция двух логик Арриги помогает понять более широкие глобальные последствия этого конфликта. Текущее соперничество между Западом и китайско-российским блоком — это не просто экономическая конкуренция или геополитическое позиционирование, а сложное взаимодействие обеих.
Конфликт в Украине подчеркивает потенциальный сдвиг в глобальных отношениях сил, особенно по мере того, как Россия поворачивается к Китаю для экономического партнерства и политической поддержки. Эта переориентация на Восток сигнализирует о том, что Россия может искать способы выйти из-под западной гегемонии и перенастроить свои геополитические и экономические интересы в рамках другого глобального порядка, возможно, возглавляемого Китаем. Это отражает то, как две логики взаимодействуют на глобальном уровне — Россия, вытесненная из западной экономической системы, ищет альтернативу через геополитическое сближение с другими восходящими державами.
Конфликт между западным блоком во главе с США и альянсом России и Китая может указывать на сдвиг в сторону глобальной многополярности (несмотря на некоторые утверждения о том, что многополярный мир — это миф и что сегодня мир далек от многополярности). По мере того, как США борются за поддержание своей гегемонии как в экономическом, так и в геополитическом плане, Китай и Россия выступают значительными вызовами. Эта концепция многополярного мира перекликается с идеями Джованни Арриги, который в “Долгом двадцатом веке” обсуждал циклическую природу гегемонистских переходов в мировой системе.
Однако эта конфронтация также может усилить геополитическую фрагментацию, приводя к формированию жестких блоков, напоминающих разделение времен Холодной войны между капиталистическим и социалистическим миром, но теперь оформленным как Глобальный Север (западные экономики) и Глобальный Юг (развивающиеся экономики, включая Китай и Россию). Структура Арриги позволяет рассматривать это не только как геополитическую борьбу за власть, но и как экономическое соревнование за накопление капитала и контроль над ресурсами. Дальнейшая фрагментация может привести к минимальному контакту между этими блоками, усиливая геополитическую конкуренцию и снижая возможности для сотрудничества по глобальным вызовам, таким как изменение климата, борьба с пандемиями или нераспространение ядерного оружия. Этот взгляд подтверждается трудами марксистских ученых, таких как Клаудио Кац, который предупреждает, что агрессивная политика Запада в отношении России и Китая может привести к новым формам экономической зависимости в Глобальном Юге, где странам придется выбирать стороны, что еще больше углубит глобальный разрыв.
Как предполагал Арриги, будущее мировой системы может зависеть от того, как эволюционируют две логики капитала и власти. Если Китай и Россия смогут эффективно управлять напряжением между властью и капиталом, они могут создать новый глобальный порядок, в котором западная гегемония будет ослаблена. Однако противоречия между двумя логиками — особенно напряжение между геополитическими амбициями России и ее экономической зависимостью от Китая — также могут ограничить их способность эффективно бросить вызов Западу.
В условиях почти полной зачистки независимой политики демократический социалист Глеб Бабич собирает подписи для регистрации в качестве кандидата в Мосгордуму. Чтобы собрать их, штаб Бабича организует работу более 80 сборщиков и проводит встречи с избирателями по актуальным местным проблемам. Кампания проходит под лозунгом «Мир. Равенство. Будущее». Есть ли шанс на регистрацию? Зачем идти на выборы в 2024 году? Что из себя представляет районное самоуправление на практике? Владимир Кочнев ищет ответы у кандидата Глеба Бабича — кандидата в МГД от Теплого Стана, Коньково и Беляево, главного редактора газеты «Теплостанский актив».
– Уже много лет независимых кандидатов стараются недопустить на выборы, а с вводом дистанционного электронного голосования (ДЭГ) результаты голосования полностью непрозрачны, их фальсифицируют. Зачем сегодня выдвигаться на выборы?
Мне кажется, именно поэтому и нужно баллотироваться на выборы в 2024 году, потому что чем хуже ситуация, тем выше моральный долг у активных людей участвовать в политике. Избирательная кампания — это хороший легальный способ заниматься политикой.
Избирательная кампания также позволяет собрать большое количество единомышленников, большое количество ресурсов для проведения агитации. Я понимаю, что, если бы у нас не было этой кампании, у нас было бы сейчас значительно меньше людей в команде, которые бы вместе со мной занимались тем, чем мы занимаемся — реполитизацией людей и борьбой за общие права. То есть для меня, в первую очередь, избирательная кампания — это окно возможностей для проведения агитации, для сбора сторонников для того, чтобы показать огромному количеству людей, что у современной власти и её повестке есть альтернатива. И эта альтернатива находится не где-то там за рубежом, она находится здесь, и она готова бороться.
– Используя выборы как трибуну для агитации, за что вы агитируете? За конкретные левые идеи, за честную репрезентацию местного сообщества?
Мы ведём агитацию за демократические принципы управления городом. Мы показываем людям, что они должны иметь право управлять тем районом, городом, двором, в котором они живут. Я вижу у людей огромный запрос на участие в принятии решений, то есть, по сути, на участие в политике. Хотя многие разочарованы, многие считают, что это бессмысленно, запрос на такую низовую политику очень большой. Мы помогаем создавать сильное самоуправление, которое сможет отстоять свои права – и это отзывается в людях, несмотря на все попытки [власти] воспитать в них неприязнь к политике. Это наше большое конкурентное преимущество перед другими кандидатами, не только в нашем избирательном округе, но и вообще [во всем городе].
На мой взгляд, это очень левая идея: под демократией мы имеем в виду не либеральную демократию, которая обычно всплывает у людей в голове, а низовую, местную, рабочую демократию. У людей удалось воспитать неприязнь к слову «демократия»: они сразу вспоминают Ельцина и 90-е. Но если сначала объяснить, какие смыслы ты вкладываешь в это слово и только потом сказать, что ты демократ, то у человека резко меняется представление о демократии вообще.
Мы занимались этим два года до кампании и планируем продолжить после неё. Занимались построением «Теплостанского актива», нашего независимого районного сообщества, которое помогает людям реализоваться, объединяться и вместе, в рамках этого сообщества, коллективно бороться за свои права.
– А насколько это долгосрочное сообщество? Мне говорили, что подобные сообщества, собирающиеся вокруг подобных районных газет в Москве, они развалились после начала специальной военной операции. Устойчивы ли они к штормам внешней политики?
Наше сообщество не развалилось после начала СВО: наша газета буквально была зарегистрирована 24 февраля 2022 года. При этом все началось не с газеты, а с создания телеграм-канала и объединения районных активистов – это было в декабре 2021 года. Мы пережили начало СВО, мы пережили мобилизацию, мы пережили мятеж Пригожина. А, между прочим, пригожинские колонны должны были проходить прямо через Теплый Стан. Когда они двигались по трассе М4 в сторону Москвы, у нас прямо в Теплом Стане строили баррикады и сгоняли военную технику. Мы оставались здесь и вели репортажи с места событий. Мы все это пережили. Мы, я думаю, переживем еще многое.
Мне кажется, наш опыт доказывает, что районные сообщества могут существовать в долгосрочной перспективе и, более того, развиваться. Потому что все это время мы не просто жили ради самосохранения. Нет, мы развивались, мы все это время набирали сторонников, мы вели общественные кампании. И я думаю, что эта избирательная кампания еще сильнее укрепит наше сообщество. Потому что мы раньше работали только в Теплом Стане, теперь у нас еще есть кампания и в Коньково. Соответственно, после завершения этой кампании я надеюсь, что у нас появится какое-то сообщество в Коньково и Беляево, которое будет нам дружественно и будет вместе с нами работать на одну общую идею о создании демократического самоуправления.
– Ты выдвигаешься на основе урбанистической платформы в Москве, где считается, что мэр Сергей Собянин перестраивает город по принципам «урбанистической науки»: велодорожки, выделенки, платные парковки. Тяжело ли жителям различить твою повестку от повестки мэра города?
Есть несколько подходов к управлению городом. Есть подход технократический, который подразумевает, что есть набор специалистов, в том числе урбанистов, которые знают, как нужно строить хорошие города. И вот эти урбанисты сидят в мэрии Москвы и принимают решения. Например, что невыгодно делать женские консультации в каждой поликлинике в каждом районе города Москвы, что правильнее сделать несколько крупных центров женского здоровья. При этом их совершенно не волнует, как к этому относятся жители города, которые в итоге этими центрами женского здоровья будут пользоваться. Это вот подход современной мэрии Москвы. Есть подход демократический, сторонником которого являюсь я. Я считаю, что «как нужно» могут знать только локальные сообщества. Нужны им женские консультации или им нужны центры женского здоровья. Нужна им переукладка бордюров или нужно им отремонтировать детские площадки. Мэрия опирается на специалистов, я – на местных жителей.
– А как тогда работать с, например, автомобилистами? Они тоже местные жители.
Во-первых, их надо уважать. Нельзя говорить: «вы все козлы, потому что ваши машины загрязняют окружающую среду и увеличивают эффекты глобального потепления, поэтому заткнитесь и пересаживайтесь на велосипеды». Нет, нет. Нужно уважать вот такие сообщества, нужно с ними поддерживать постоянный диалог.
Я приведу простой пример. Идет, значит, благоустройство около одного из домов. Приходят автомобилисты к главе управы, говорят: «нам не хватает мест для машин, заасфальтируйте, пожалуйста, газон». Глава управы бежит к Мосавтодору, просит их заасфальтировать участок. В этот момент подключается второе сообщество, экологи, которые видят, что у них начинают асфальтировать газон.
Бегут к главе управы, говорят: «вы что, с ума сошли? У нас и так в Москве и районе зеленых насаждений все меньше с каждым годом, а вы собираетесь просто так, за рамками проекта, асфальтировать газон!» Глава управы не понимает: «ой-ой, а вот ко мне тут приходили автомобилисты, говорили асфальтировать, что же мне делать?»
Здесь нужно понимать, что практически всегда между такими сообществами можно найти компромисс. Мне кажется, роль депутата в том числе заключается в том, чтобы эти разные сообщества с разными интересами сводить друг с другом, выстраивать между ними диалог и находить компромисс.
Роль депутата в том числе заключается в том, чтобы эти районные сообщества с разными интересами сводить друг с другом, устраивать между ними диалог, находить компромисс.
Я не езжу на автомобиле, у меня даже нет водительских прав. Я считаю, что за общественным транспортом – будущее. Но нельзя просто взять и начать требовать запрета автомобилей. Запрет – худший [способ перемен] из всех возможных. Нужно создавать инфраструктуру, чтобы люди добровольно пересаживались из машин – это дорогое удовольствие вообще-то – на более удобный общественный транспорт.
– Как ты работаешь с местными жителями, местными сообществами?
В районе есть много разных людей: собачники, «гаражники», «мамочки», экологи и многие другие. Вместе с «мамочками района», как они сами себя называют, мы проводили общественную кампанию за возврат женской консультации в район. Они за неделю собрали более тысячи подписей — это невероятное достижение, даже мы не способны были тогда собрать столько за такой короткий срок.
Cамое главное в общении с районными сообществами показать, что ты не классический политик, который сейчас пришел на момент выборов, попиарился за их счет, собрал их голоса и потом скроется в закат. Очень важно доказать людям, что ты на самом деле их друг и что ты пытаешься им помочь абсолютно бескорыстно. Мы живем в капиталистическом обществе, которое воспитывает в людях подозрение в корысти ко всем остальным. Это кажется глупостью, что человек безвозмездно людям помогает.
У нас была встреча по шлагбаумам, на которой я начал рассказывать, что нужно сделать это и это, провести общее собрание собственников, что мы готовы с этим помочь… И буквально первый вопрос, который мне задали, на возмездной ли основе я собираюсь им помогать? Для меня это было даже немного оскорбительно, но я объяснил, что да, у меня есть корыстный интерес, но он заключается в том, что я просто хочу, чтобы у нас в районе сформировалось местное самоуправление. Денег я за это никогда не беру.
– Как дела на кампании? Как в ней участвуют люди, чему учатся, с чем сталкиваются?
У нас большой избирательный штаб, в котором есть, в котором работает, мне кажется, около полутора сотен человек. Они работают на разных должностях: от менеджеров до сборщиков подписей – их большинство. Они ходят от квартиры до квартиры, или подходят к прохожим на улице, приобретая бесценные коммуникативные навыки.
Самое главное, они начинают лучше вообще понимать структуру нашего общества. Потому что можно долго с умным видом ходить и рассуждать о том, какое у нас общество и что у нас за люди в обществе в этом живут. Но пока ты не подойдешь к нескольким сотням людей и с ними не поговоришь, у тебя не будет реального представления о том, что они из себя представляют. Об этом пишут сами сборщики, что они встречают очень много разных людей и лучше начинают понимать, кто вообще их окружает. На мой взгляд, это очень полезно и для сборщиков, и для людей, с которыми они общаются.
– То есть, выйти сейчас собирать подписи за Глеба Бабича – это значит «потрогать траву», прикоснуться к реальности?
В каком-то смысле, да: выйти из своего информационного пузыря, увидеть реальных людей.
Сбор подписей заканчивается в субботу 6 июля. Если вы прописаны в Теплом Стане, Коньково или Беляево, успейте поставить подпись очно или на Госуслугах. Если нет, то присоединяйтесь к команде сборщиц и сборщиков подписей: на момент публикации осталось собрать 1085 подписей из 5646.
В условиях почти полной зачистки независимой политики демократический социалист Глеб Бабич собирает подписи для регистрации в качестве кандидата в Мосгордуму. Чтобы собрать их, штаб Бабича организует работу более 80 сборщиков и проводит встречи с избирателями по актуальным местным проблемам. Кампания проходит под лозунгом «Мир. Равенство. Будущее». Есть ли шанс на регистрацию? Зачем идти на выборы в 2024 году? Что из себя представляет районное самоуправление...
Дарья Хейкинен о выборах, помощи белгородцам и сотрудничестве с левыми
Зимой этого года в России проходила кампания кандидата в кандидаты президента России Бориса Надеждина. Эта кампания привлекла большое внимание общественности, людей оппозиционных взглядов, которые не имели своего собственного мирного кандидата. В штабы Надеждина по всей России выстраивались очереди из сотни людей, желающих оставить подпись в поддержку кандидата. Несмотря на то, что Надеждина не зарегистрировали кандидатом на выборах, кампания повлияла на консолидацию политических активистов. Поэтому политический активизм не заканчивается кампанией Надеждина в эти суровые времена. Мы поговорили с политиком, экс-главой штаба Бориса Надеждина в Санкт-Петербурге Дарьей Хейкинен об итогах кампании Надеждина, об участии Дарьи в предстоящих выборах в Санкт-Петербурге, о левой повестке и о многом другом!
Саша (интервьюер).: Прошло уже достаточно много времени с момента окончания кампании Бориса Надеждина. Перед выборами часть оппозиции говорила об агитационном потенциале за мир в кампании Надеждина и в том числе о консолидации политических активистов, которые объединялись в избирательные штабы. По твоему мнению, кампания Надеждина поспособствовала консолидации активистов? И если да, то насколько масштабно?
Дарья Хейкинен.: Однозначно да. В штабах работало много разных активистов (как идеологически, так и, например, по возрасту). Это, конечно, приносило некоторые сложности в работу, но в итоге сделало кампанию гораздо интересней. А ещё, кажется, кампания повлияла в положительную сторону на связь уехавших и оставшихся: после появления огромных очередей, все старались посильно помочь и внести вклад в общее дело.
С.: В интервью “Бумаге” ты сказала, что собираешься идти на выборы в Заксобрание Санкт-Петербурга, которые пройдут в сентябре в 18 округе. Планируешь взаимодействовать с партией “Гражданская инициатива” и Борисом Надеждиным, который также заявил, что готовит свою команду к участию в выборах осенью?
Д.: Вне зависимости от того, в выборах какого уровня я приму участие, взаимодействовать с Гражданской Инициативой или Борисом Надеждиным не планирую.
С.: Возможно ли сегодня даже на региональном уровне, имея жесткую оппозиционную повестку одержать победу на выборах? Или стоит ставить лишь только на агитационные цели кампании?
Д.: Возможно, но это скорее исключение, чем правило, к сожалению. Агитация – это важнейший этап кампании и довольно уникальная возможность в нашей политической системе, но сходу терять надежду, ставя только на неё и не рассчитывая вообще никак на допуск, тоже не стоит.
С.: Какие общественные кампании сейчас сильны в Санкт-Петербурге? И планируешь ли в преддверии выборов осенью запустить новые общественные кампании?
Д.: Я активно слежу за кампанией «На защиту Петербурга»: активисты-градозащитники выступают за отмену правок в законопроект, позволяющих легально сносить исторические здания. Для нашего города это очень важная кампания сейчас, как мне кажется.
С.: Ты говорила в одном из интервью, что в движении Маяк, основанное тобою состоят люди разных идеологических взглядов, есть ли в вашем движении люди с левыми взглядами или вы в большей степени консолидируетесь сейчас на либеральной повестке? Нужно ли либералам и левым сотрудничать сейчас?
Д.: «Маяк», к сожалению, практически перестал функционировать в сентябре 2022 года, после начала мобилизации. Однако искренне горжусь тем, что у нас тогда действительно получилось объединить людей разных взглядов: левые, конечно, среди активистов тоже были, причём как умеренные, так и более радикальными позициями. Основная идея «Маяка» как раз и заключалась в объединении разных людей для борьбы за общую цель. Мне эта ценность до сих пор кажется очень важной, поэтому, несмотря на свои довольно правые взгляды, я уважаю коллег по флангу и всегда рада посотрудничать с активистами и политиками левых взглядов.
С.: Насколько вообще левая повестка или ее отдельные части тебе близки?
Д.: С левой повесткой в любом случае постоянно приходиться сталкиваться, особенно в нашем инфо-пузыре. Не могу сказать, что мне близки многие вещи, но в чем-то я точно готова уступить!
С.: Недавно ты побывала в Белгородской области в составе гуманитарной инициативы, можешь рассказать, почему решила поехать и какие впечатления от поездки?
Д.: Я являюсь руководителем проекта «Сограждане», который помогает белгородцам, пострадавшим из-за военных действий. В Белгород поехала, чтобы встретиться с активистами из нескольких местных гуманитарных инициатив, посмотреть, как они работают в условиях обстрела, поделиться своим опытом и понять, как можно улучшить наш проект. Кроме того, мне было важно самой увидеть, как живут люди в регионе: без этого понимания вообще довольно сложно успешно оказывать кому-то из местных помощь. Впечатлений, конечно, много. Поездка в Белгород укрепила мою позицию: помогать белгородцам и рассказывать о том, что сейчас происходит в регионе из-за начатой Путиным «СВО» – важнейшее дело для российского политика.
С.: И хочу задать последний вопрос, сейчас складывается такое ощущение, что репрессии набирают новую силу в России, ужесточают приговоры Борису Кагарлицкому*, Олегу Орлову*, приговаривают к новому сроку Азата Мифтахова, из университетов отчисляют сборщиков подписей за Надеждина, как по твоему мнению сохранять силу и веру оппозиционным политикам и активистам, которые приняли решение остаться в России?
Д.: Мне помогает сохранять веру чёткое осознание того, что у всего есть конец – так устроен наш мир. А значит, репрессивный путинский режим тоже не будет длиться вечно. Поэтому нужно стараться приблизить этот момент и повлиять на то, на что возможно. Но важно при этом действовать с умом и оставшимся себя беречь.
Дарья Хейкинен о выборах, помощи белгородцам и сотрудничестве с левыми
Зимой этого года в России проходила кампания кандидата в кандидаты президента России Бориса Надеждина. Эта кампания привлекла большое внимание общественности, людей оппозиционных взглядов, которые не имели своего собственного мирного кандидата. В штабы Надеждина по всей России выстраивались очереди из сотни людей, желающих оставить подпись в поддержку кандидата. Несмотря на то, что Надеждина не зарегистрировали кандидатом на выборах,...
Отказы от военной службы и формирование пацифистского движения в Российской империи и СССР
21 сентября в России — впервые после второй мировой войны — объявили мобилизацию (частичную). В считанные дни после подписания указа президента из России бежали, по разным оценкам, от 300 000 до миллиона мужчин. Независимые СМИ и социальные сети наполнились советами бегущим от призыва, появилось несколько инициатив помощи беглецам. Спонтанно возникшая публичная дискуссия об уклонистах и дезертирах показала, что сама природа этого явления, его социально-политические смыслы оказались неясны российской общественности, как и связь движения уклонистов с антивоенным и антитоталитарным движениями.
Бегство от призыва, дезертирство и множество других форм отказа от службы в армии являются важнейшей темой мировой истории антивоенных и пацифистских движений. История отказов от военной службы в России XX века была тесно связана с историей толстовского радикально-пацифистского движения и советского независимого мирного движения.
Зарождение пацифистского движения в России
Отказы от военной службы — одна из основополагающих тем толстовской теории ненасилия. В России пацифистское движение началось с отказов от военной службы толстовцев, их попыток защитить отказчиков-сектантов, а также осмысления отказов как важнейшей практики народного протеста. Толстовское движение носило радикальный характер: оно было направлено на революционную трансформацию всего общества посредством изменения самого человека, его ценностей и социальных отношений мирным, ненасильственным путём.
Толстой призывал лишь к нравственному самосовершенствованию, но не общественной борьбе. В этом смысле многие толстовцы пошли дальше Толстого. К переходу на позиции общественного активизма толстовцев подтолкнула работа «на голоде» в 1891—1892 годы, где они напрямую столкнулись с неспособностью государства решать масштабные социальные проблемы. Также, наблюдая преследования религиозных диссидентов в Российской империи, толстовцы решили вступиться в защиту как отдельных верующих, так и свободы совести вообще.
Протестные практики русского народа
Несмотря на то, что первыми и наиболее активными толстовцами были представители дворянства и интеллигенции, они формировали своё движение в опоре на сектантов и крестьян. Проясняя свою общественно-политическую и этическую позицию, толстовцы обращались не только к идеям Толстого, мировой философии ненасилия и гражданского сопротивления, но также и к опыту народно-религиозных движений – как российских, так и зарубежных.
Особенно толстовцев интересовали те религиозные течения, в которых получили распространение различные практики пассивного протеста, успешные в достижении цели сохранения автономии религиозных общин и неприкосновенности их религиозных установлений. Толстовцы были уверены в том, что идеалы ненасилия, свободы совести и братской жизни органически свойственны русскому крестьянству. Они замечали, что в его характере есть покорность, способность терпеливо выдерживать притеснения, но были уверены, что просвещение народа направит эти качества в том направлении, которое поможет ему освободиться от своих поработителей.
Важнейшей народной протестной практикой создатели пацифистского движения считали отказы от военной службы. Толстовцы воспринимали эти отказы как часть более общей народной традиции несотрудничества с государством. Символический отказ от подданства религиозных диссидентов выражался в бегстве в отдаленные районы и за границу, в отказах от паспортов и присяги, а также от уплаты налогов и участия в переписи населения, от подчинения законам и представителям властей, и т.п. Отказы сектантов имели под собой религиозно-психологическую основу, и, хотя в них были заметны и социальные мотивы, они не носили характера организованного общественного движения.
Особенности пацифизма русских религиозных диссидентов
Доктрины религиозных диссидентов в XIX — начале XX века находились в процессе становления и были подвержены внешним влияниям, в связи с чем их пацифизм зачастую носил ситуативный характер — он то появлялся, то исчезал, в зависимости от обстоятельств. Чаще всего его появление было связано с эсхатологическим нонконформизмом. Например, радикальные течения старообрядчества предписывали своим сторонникам отказываться от военной службы, отрицали деньги, паспорта, господствующую церковь и суды. Обоснованием необходимости бегства от государства у них была эсхатологическая теория, согласно которой, начиная с Петра I, правящий государь и связанные с ним учреждения являются Антихристом, что делает подчинение им греховным.
Заповедь «не убий» волновала лишь немногие сектантские группы и отдельных религиозных диссидентов. На русской почве возникло всего три самобытных пацифистских религиозных течения, доктрины которых сложились без влияния течений, пришедших из-за рубежа, — это духоборы, трезвенники и добролюбовцы. Пацифизм духоборов был связан с их верой в божественную природу человека, а также их специфическими представлениями о своём подданстве — духоборы не считали себя православными, и, следовательно, подданными Российской империи, обязанными защищать своё отечество. Среди них всегда было много дезертиров.
В XIX веке принципы пацифизма у духоборов были почти забыты, произошла милитаризация их образа жизни. Однако в 1890-е годы лидер одной из духоборческих групп Пётр Веригин попал под влияние идей Толстого и стал сознательным, принципиальным пацифистом. Часть духоборов под руководством Веригина полностью отказалась от поддержки государства и перешла на позиции радикальной уравнительности, абсолютного пацифизма и вегетарианства. Репрессии против пацифистски настроенных духоборов заставили их переселиться в Канаду, в организации переселения более 7 000 человек участвовали Толстой, толстовцы, квакеры и другие представители неравнодушной общественности.
Второе русское пацифистское религиозное течение появилось после Первой русской революции, это были трезвенники — религиозная группа последователей Ивана Колоскова, отколовшаяся от православной церкви. Характерно, что их поворот к пацифизму и вегетарианству также произошёл под влиянием идей Толстого и толстовцев. И ещё одно течение — добролюбовцы, возникло под влиянием религиозно-пацифистского учения поэта-символиста Александра Добролюбова, который порвал с богемной жизнью и ушёл в народ.
Существовали в Российской империи и религиозные диссиденты, которые имели склонность к пацифизму, но не стремились отказываться от военной службы по социальным причинам. Сдерживающим фактором была потребность зажиточных членов общины в демонстрации лояльности государству. К таким группам можно отнести, например, молокан и евангельских христиан и баптистов. Интересно, что во время Первой мировой войны и в первые годы советской власти в их среде имел место взрывной рост пацифистских настроений.
Роль индивидуальных отказов от военной службы в развитии российского пацифистского движения
В 1880-е годы в России появляются индивидуальные отказы от военной службы, которые совершаются не по причинам следования групповой религиозной традиции, а по велению личной совести. Индивидуальный отказ от военной службы мог быть следствием нежелания становиться убийцами, неприятия клятвы по религиозным мотивам, а также протестом против отчуждения собственного тела государством. Такой отказ всегда происходил открыто и не являлся формой уклонения, бегства или дезертирства.
В народном протесте против призыва считалось нормой использование разного рода хитростей, притворства и даже откровенного обмана в целях сохранения верности своим религиозным принципам. В своём пассивном протесте религиозные диссиденты ничем не отличались от всех прочих крестьян, для которых, согласно Джеймсу Скотту, были характерны «обыденные формы сопротивления». Скотт назвал эти методы разновидностью «оружия слабых», применение которого особо распространенно в авторитарных обществах, где открытый протест против власти пресекается жестокими репрессиями. Выстраивая своё пацифистское движение, толстовцы поставили перед собой цель гуманизировать эти практики отказа, превратить их из «оружия слабых» в осознанный, целенаправленный, честный и открытый социальный протест.
Пацифистское движение в период Первой мировой войны и Русской революции
Во время войны в идеологии толстовского пацифистского движения окончательно утвердилась концепция «мирной революции» — «революции братства». Движение отказчиков от военной службы толстовцы считали первым провозвестником такой революции. При этом толстовцы заявляли о том, что в данный момент даже не очень важно, каковы мотивы дезертирства. Как писал один из лидеров движения Владимир Чертков, толстовцы не могут не радоваться любым признакам того, что русский народ и солдаты всё больше тяготятся войною и всё чаще проявляют миролюбивые побуждения, указывающие на возможность прекращения войны.
При большевиках толстовцы-пацифисты продолжали заниматься защитой отказчиков от военной службы. Для этого они создали Объединенный совет религиозных общин и групп (ОСРОГ) — межконфессиональную организацию, участие в которой приняли представители религиозных групп, склонных к пацифизму. Благодаря толстовцам 1918—1919 годы в Советской России появилось законодательство, которое предусматривало возможность полного освобождения от военной службы по религиозным убеждениям.
Однако очень скоро ОСРОГ признали «очагом анархо-антимилитаристической пропаганды», и он был ликвидирован. Законы, помогающие отказчикам от военной службы избежать наказания, были постепенно свёрнуты. Религиозные группы, склонные к пацифизму, в середине 1920-х годов под грубым давлением властей вынуждены были отказаться от своей пацифистской позиции; лишь отдельные общины и верующие на свой страх и риск продолжали отказываться от военной службы.
В конце 1920-х — 1930-е годы многие активные деятели «свободно-религиозного» движения были репрессированы. Последние толстовские коммуны были уничтожены в годы Большого террора. С тех пор на несколько десятилетий в Советской России у сторонников ненасилия не осталось возможностей для публичных выступлений.
Возрождение пацифистского движения в 1970—1980 годы
Советские диссиденты и правозащитники, как правило, декларировали свою приверженность ненасильственным методам борьбы, однако история толстовского радикального пацифизма была им неизвестна. Миротворческие идеи Андрея Сахарова и Александра Солженицына получили распространение в узкой интеллектуальной среде, но ни одной попытки сделать их платформой для развития общественного движения предпринято не было.
В 1970-х — начале 1980-х годов в СССР имели место лишь отдельные публичные выступления и уличные акции пацифистского характера. Это были попытки советских хиппи провести пацифистские демонстрации, однако они также не были направлены на формирование общественного движения. Даже протесты против ввода советских войск в Афганистан были немногочисленны и неорганизованны.
Отказы от военной службы по мотивам совести в позднее советское время имели место почти исключительно в религиозной среде. Верующие пытались самостоятельно защитить своё право на отказ от присяги и ношения оружия. Каких-либо солидарных действий в этом отношении представителей разных конфессий, попыток основать ими общественное движение в защиту отказчиков не предпринималось.
В конце 1970-х — 1980-е годы росло число отказов от военной службы среди евреев, для которых связанный с ней режим секретности становился препятствием для эмиграции из СССР. Примерно тогда же появляются национал-пацифисты, в основном представители Балтийских республик, которые не хотели служить в Советской Армии, потому что считали её армией оккупантов.
С середины 1960-х годов в среде городской образованной молодёжи всё более частыми становятся случаи уклонения от военной службы, которые не носили идейного характера и были связаны с нежеланием менять привычный образ жизни. Такое уклонение называлось словом «откосить». Проще всего было «откосить» через психиатрическую больницу, симулируя психическое заболевание.
Подобные практики получили широкое распространение в субкультуре советских хиппи 1970-х — 1980-х годов. Однако, отказываясь от военной службы, они почти никогда не заявляли о своих пацифистских принципах открыто. Подобно крестьянам и сектантам, для получения освобождения от военной службы они часто шли на обман, использовали разного рода хитрости, моральная чистота которых их не волновала. История движения отказчиков от военной службы, проблема альтернативной гражданской службы (АГС) интересовала лишь немногих из них. Тем не менее, именно в среде хиппи отказы от службы в армии начинают связываться с пацифистскими ценностями, мировыми традициями ненасилия. В конце 1970-х годов хиппи самостоятельно открыли для себя историю толстовского движения, некоторые из них стали называть себя толстовцами.
После долгого периода вызревания в среде культурного андеграунда и диссидентского движения пацифистские настроения стали отправной точкой для развития советского независимого мирного движения, которое появилось в 1982 году. Его организационным центром стала московская группа «За установление доверия между СССР и США» (Группа Доверия).
Группа Доверия предложила бороться против угрозы ядерной войны путём «народной дипломатии» — установления контактов между простыми людьми из обоих блоков без посредничества правительств. Это была не только неожиданная по своему громкому публичному звучанию заявка на борьбу за открытость советского общества; участники Группы были уверены, что внешняя политика государства должна контролироваться общественностью, призванной «очеловечить» международные отношения.
У советского независимого мирного движения была сложная, парадоксальная социальная база. Отказники, учёные, парапсихологи, хиппи, художники, «побегушники», инвалиды, представители гонимых религиозных групп, просто гуманисты и авантюристы — всех их объединили ценности открытого общества, мира и ненасилия, уверенность в том, что усилия людей не бесполезны и способны изменить историю к лучшему.
Активисты Группы Доверия, изучая историю движений ненасилия, открыли для себя историю российского пацифистского движения и движения отказчиков первой трети XX века. Защита «права на пацифизм» стала важным направлением деятельности группы. Журнал Группы Доверия «День за днём» стал первым изданием, систематически публиковавшим материалы об отказах от военной службы, АГС, дедовщине в армии, антимилитаристском движении среди советской молодёжи. Группа Доверия в своих исторических изысканиях старалась показать, что право на отказ от военной службы является частью традиции России.
В конце 1980-х — 1990-е годы в России возникло множество независимых мирных инициатив и групп пацифистского спектра, однако им не хватило общественных ресурсов и солидарности со стороны общества, для того чтобы пережить 1990-е. Вездесущность пропагандистского и лицемерного «официального» движения сторонников мира в СССР привела к тому, что в России в последние тридцать лет мало кто всерьёз воспринимал идеи мира и ненасилия.
В современной России отсутствует организованное пацифистское движение. В её культурном пространстве в зоне смыслов, связанных с историей ненасилия, пацифизма и борьбы за мир, мирного разрешения конфликтов, гражданского сопротивления, ненасильственного воспитания и отказов от военной службы, образовалась пустота. Она стала заметна лишь в последние 3 года, когда оказалось, что важнейшие общественно-политические события (прежде всего связанные с состоянием общественного сознания после начала СВО на территории Украиныи резким перекосом в военно-гражданских отношениях в России), прошли мимо внимания представителей российских гуманитарных наук.
Отказы от военной службы и формирование пацифистского движения в Российской империи и СССР
21 сентября в России — впервые после второй мировой войны — объявили мобилизацию (частичную). В считанные дни после подписания указа президента из России бежали, по разным оценкам, от 300 000 до миллиона мужчин. Независимые СМИ и социальные сети наполнились советами бегущим от призыва, появилось несколько инициатив помощи беглецам. Спонтанно возникшая публичная дискуссия об уклонистах и дезертирах показала,...
Как вы наверное все знаете, Борису Кагарлицкому вменяют ч.2 ст.205.2 УК РФ. Оправдание терроризма. В связи с этим редакция выступает с заявлением и выражает солидарность с нашим главным редактором, а также со всеми нашими товарищами, у которых проходили обыски и допросы:
– Александром Арчаговым (на данный момент отпущен)
– Редактором тг канала и группы вк Артёмом (на данный момент отпущен)
– сотрудником студии Рабкора Валерием (на данный момент отпущен)
Также мы выражаем поддержку и солидарность со всеми близкими и родными Бориса Юльевича.
Борис не только левый интеллектуал и учёный с мировым именем, но и марксист, добывавший свои знания в том числе на полях классовых войн, был советским левым диссидентом и теперь может стать политзаключённым в путинской России. Он является частью мирового социалистического движения, воспитал не одно поколение марксистов и продолжает уже долгие годы оставаться верным своим принципам.
Кагарлицкий не может сидеть в тюрьме, ибо в 2023 году политика не может и не должна являться преступлением. Мы выступаем категорически против его задержания.
Мы же продолжаем работать. Рабкор – это далеко не только Борис Кагарлицкий. Это и текстовый сайт с редакторами и админами, ведущие ютуб канала и те, кто работают за кадром. Самое главное, что наша команда сейчас может сделать для БЮ это сохранить Рабкор и сделать его центральным элементом международной кампании солидарности за освобождение Кагарлицкого.
Мы призываем все левые социалистические движения к солидарности и освещению данной ситуации.
Мы также объявляем сбор средств на помощь Борису Кагарлицкому и организацию кампании в его поддержку.
Реквизиты:
2200700600473069 – Тинькофф
5269880012324208 – Фридом банк (для иностранных переводов) (Kagarlitskaya Kseniia)
Наша сила в Солидарности! Свободу Борису Кагарлицкому!
Как вы наверное все знаете, Борису Кагарлицкому вменяют ч.2 ст.205.2 УК РФ. Оправдание терроризма. В связи с этим редакция выступает с заявлением и выражает солидарность с нашим главным редактором, а также со всеми нашими товарищами, у которых проходили обыски и допросы:
– Александром Арчаговым (на данный момент отпущен)
– Редактором тг канала и группы вк Артёмом (на данный момент отпущен)
– сотрудником студии Рабкора Валерием (на данный момент отпущен)
Gregory's Server